— Значит, Филиппа все-таки обращалась к вам за консультацией?
— Да, насчет «мечты масона». Она подумала — я должен знать, что это означает…
— И почему она так подумала?
Марр ухитрился изобразить на лице подобие улыбки.
— Флип… Она всегда меня переоценивала. Мне кажется, вы до сих пор не представляете до конца, каким она была человеком. Я знаю, что вы думаете: избалованная, капризная девчонка из богатой семьи, которая убивает время в университете в ожидании того момента, когда она сможет выйти замуж за человека, у которого денег еще больше… — Он покачал головой. — Флип была не такой, совсем не такой. Возможно, в ней и было что-то свойственное детям состоятельных родителей, но, уверяю вас, вовсе не эта сторона ее характера являлась определяющей. Она была многогранной, сложной личностью, которая могла по-настоящему удивить, застать врасплох. Как, например, с этой головоломкой… С одной стороны, я был потрясен, когда узнал, что это Флип играла в какую-то большую, сложную и, возможно, опасную игру, но с другой стороны… Это было так на нее похоже! Она была увлекающейся, страстной натурой, способной проявлять действительно глубокий интерес к… к разным вещам. В течение нескольких лет она чуть не каждую неделю ездила в зоопарк, а я узнал об этом только несколько месяцев назад, да и то совершенно случайно. Помнится, я остановился возле «Постхаус-отеля», где у меня были переговоры с клиентом, и вдруг вижу — она выходит из ворот зоопарка, который, как вы знаете, расположен буквально в двух шагах… — Марр посмотрел на детективов. — Вы понимаете?…
Джилл на всякий случай кивнула, хотя далеко не все, что сказал банкир, было ей понятно.
— Продолжайте, пожалуйста, — сказала она, но ее слова как будто нарушили какое-то волшебство. Марр набрал полную грудь воздуха и… и внезапно помрачнел, словно внутри него погас какой-то огонек.
— Флип была… — Он несколько раз открыл и закрыл рот, но не издал ни звука. Несколько секунд Марр сидел неподвижно, потом покачал головой. — Я устал и хочу вернуться домой, — сказал он. — Мне нужно… кое-что обсудить с Дороти.
— Вы в состоянии вести машину? — спросила Джилл.
— Да, конечно. — Марр снова вздохнул. Когда он поднял голову, в его глазах стояли слезы.
— О господи!.. — прошептал он. — В какое кошмарное положение я сам себя поставил! Но знаете… я не жалею. Больше того, я бы повторил все с самого начала, если бы это означало возможность снова быть с Филиппой!
— Репетируете, что сказать своей благоверной? — насмешливо осведомился Прайд, и Джилл поняла, что признание Марра произвело впечатление только на нее. Прайд по-прежнему не скрывал своего презрения. Словно для того, чтобы еще раз продемонстрировать свое отношение к банкиру, Прайд выдул изо рта розовый пузырь жвачки, который лопнул со звонким щелчком.
— Боже мой! — чуть не со страхом проговорил Марр. — Я буду молиться и просить Господа, чтобы никогда, никогда не стать таким толстокожим, как вы!
Прайд вскочил.
— Это вы, а не я несколько месяцев подряд втихомолку пялили дочь своего лучшего друга, Марр, так что по сравнению со мной вы — долбаный броненосец!
На этот раз Джилл Темплер пришлось вытаскивать своего коллегу из комнаты за руку.
Ребус бродил по участку Сент-Леонард, словно призрак повешенного на пиру. Настроение у его коллег было приподнятым. Они были абсолютно уверены, что Филиппу Бальфур убила либо Клер Бензи, либо Раналд Марр. Один из них наверняка был виновен, а если нет, то, по крайней мере, что-то начало проясняться.
— Что-то — это почти ничего, если оно не добыто тяжелым трудом, — пробормотал себе под нос Ребус, но его никто не услышал. И даже если бы он сказал это в полный голос, его бы просто не стали слушать. Дело Филиппы Бальфур давно сидело у всех в печенках.
Кукольные гробики по-прежнему лежали в ящике его рабочего стола вместе с какими-то документами и стаканчиком из-под кофе, который какой-то лентяй не донес до мусорной корзины. Опустившись в кресло Фермера Уотсона, Ребус вынул гробики и разложил на столе, сдвинув в сторону какие-то папки, чтобы освободить место. Он буквально физически чувствовал, как убийца проскальзывает у него сквозь пальцы. Конечно, он мог бы попробовать в другой раз — и добиться большего успеха, но это означало, скорее всего, еще один труп, а Ребус не был уверен, что он этого хочет. Улики, которые он унес домой, листы бумаг с выписками, которые он прикрепил к стене у себя в гостиной… да полно, зачем себя обманывать? Никакие это не улики. Это просто умопостроения, догадки, выводы — тонкая паутина, сотканная почти из ничего. Достаточно малейшего дуновения, чтобы нити этой паутины начали лопаться одна за другой. Совпадения могли оказаться случайными, выводы — поспешными. Из того, что было ему известно, вовсе не следовало, что Бетти Энн Джесперсон не удрала на Северный полюс со своим тайным любовником, а Хейзл Гиббс не полезла купаться в Уайт-карт-Уотерс и не утонула, случайно поскользнувшись и ударившись головой о камень. Пола Джиринг могла скрывать от окружающих глубокую депрессию, которая в конце концов и заставила ее шагнуть в море и идти, пока волны не сомкнулись над ее головой, да и школьнице Кэролайн Фармер ничто не мешало начать новую, полную приключений жизнь в каком-нибудь крупном английском порту — подальше от унылого однообразия по-провинциальному пуританских городков и поселков родной Шотландии. Правда, кто-то счел необходимым изготовить в честь каждой из них гроб с куколкой внутри… Ну и что с того? Ребус даже не мог доказать, что во всех случаях это был один и тот же человек. Правда, гробовщик сказал, что четыре гробика из пяти вроде бы сделаны одной рукой… Вот именно — «вроде бы»… Согласно актам судебно-медицинской экспертизы, никаких преступлений вообще не было. В эту схему не укладывался только гроб из Фоллза: во-первых, он отличался от предыдущих четырех, а во-вторых, налицо был труп молодой девушки, которая, вне всякого сомнения, умерла насильственной смертью.
