Костелло сухо рассмеялся.
— Вы, шотландцы, любите все схематизировать.
— Как это?
— Ну, Старый город против Нью-Тауна, католики против протестантов, западное побережье против восточного… Действительность может быть несколько сложнее.
— Я имел в виду, что противоположности притягиваются, Дэвид.
Последовала еще одна продолжительная пауза, во время которой Ребус внимательно разглядывал комнату.
— Они все у тебя перевернули?
— Кто?
— Эксперты. Те, кто проводил обыск.
— Могло быть и хуже.
Ребус отпил еще кофе и немного подержал во рту, делая вид, будто наслаждается вкусом.
— Впрочем, ты бы не стал прятать тело здесь, не так ли? Подобные глупости совершают только извращенцы.
Костелло удивленно вскинул на Ребуса глаза.
— Извини, я… все это чисто теоретически, я не хочу сказать ничего такого. Впрочем, эксперты-криминалисты не ищут трупы. Они имеют дело с такими вещами, каких ни ты, ни я даже не заметим. Капелька крови, ниточка, волосок… — Ребус задумчиво качнул головой. — Судьи обожают подобного рода улики. Обычная полицейская работа, какой она была раньше, больше никому не нужна. — Он отставил в сторону чашку из блестящего черного фарфора и достал пачку сигарет. — Ты не против?…
Казалось, Костелло слегка заколебался.
— Нет, конечно нет… Пожалуй, я тоже покурю, если угостите…
— Пожалуйста. — Ребус достал сигарету, прикурил, а пачку и зажигалку бросил Костелло. — Можешь забить косяк, — добавил он. — Если, конечно, ты этим увлекаешься…
— Не увлекаюсь.
— Должно быть, студенты нынче стали другими.
Костелло затянулся и выдохнул дым, разглядывая сигарету с некоторым удивлением, словно это было нечто чужеродное.
— Должно быть, — согласился он.
Ребус сдержанно улыбнулся. Двое взрослых мужчин курят и беседуют на серьезные темы. Малыши давно лежат в кроватках, и все такое… Внешний мир спит, никто не подслушивает — наступает время откровенного разговора.
Поднявшись, он подошел к книжным полкам.
— Как ты познакомился с Флип? — спросил он и, взяв с полки первую попавшуюся книгу, принялся рассеянно перелистывать.
— Мы встретились на одной вечеринке и сразу законтачили. На следующий день, после завтрака, мы поехали гулять на Уорристонское кладбище. Именно тогда я впервые почувствовал, что люблю ее… То есть я понял, что все серьезнее, чем просто трахнулись-разбежались…
— Ты интересуешься кино? — Ребус заметил, что одна полка полностью заставлена книгами о кинематографе.
Костелло посмотрел в его сторону.
— Мне хотелось бы когда-нибудь написать сценарий.
— Здорово. — Ребус взял другую книгу. Это оказалась подборка стихотворений об Альфреде Хичкоке.
— Значит, ты не пошел к своим в гостиницу? — спросил он после небольшой паузы.
— Нет.
— Но ты с ними виделся?
— Виделся. — Костелло затянулся так глубоко, словно дышал не дымом, а чистейшим горным воздухом. Только сейчас он заметил, что ему некуда стряхнуть пепел, и огляделся по сторонам. На глаза ему попалась пара подсвечников; один он взял себе, второй придвинул Ребусу. Отвернувшись от полок с книгами, Ребус шагнул вперед и задел ногой какой-то валявшийся на полу предмет. Это оказался оловянный солдатик, маленький, не больше дюйма длиной. Ребус поднял игрушку. Мушкет у солдатика был сломан, голова свернута набок. Вряд ли это произошло оттого, что он зацепил игрушку ногой.
Прежде чем снова сесть на стул, Ребус поставил фигурку на полку.
— Значит, твои родители отказались от второго номера? — спросил он.
— Они давно спят в разных комнатах, инспектор. — Костелло, сосредоточенно стряхивавший пепел в чашечку подсвечника, поднял голову. — Это ведь не преступление, не так ли?
— Вряд ли я могу об этом судить, Дэвид. Моя жена ушла от меня уже не помню сколько лет назад.
— Я думаю — вы помните.
Ребус снова улыбнулся.
— Виноват, ваша честь.
Костелло откинулся на спинку своего импровизированного кресла и подавил зевок.
— Мне, пожалуй, пора, — сказал Ребус.
— По крайней мере допейте кофе, инспектор.
Ребус давно допил кофе, но все равно кивнул. Он и не собирался никуда уходить — по крайней мере до тех пор, пока его не вытолкают в шею.
— Может, она еще вернется, — сказал он. — Люди иногда совершают довольно странные поступки. Нашла блажь сбежать от цивилизации!
