– Вы что, хотите ее продать на аукционе?
– Нет, к аукционисту я обращаться не стану. Это будет продажа по частному соглашению. Но для начала я хочу выяснить, кто может предложить наилучшие условия.
– Вы сказали, есть оригинальный супер? В каком состоянии? Бывает, что клапан надорван или утрачен…
– В идеальном, не беспокойтесь.
Пауза. Затем:
– Я бы предложил шестизначную сумму. А если я смогу убедиться, что нет ни загрязнений, ни повреждений, и узнать историю экземпляра, цена может быть повышена.
Шестизначная сумма?! Неужели правда?
– Спасибо, – с трудом выговорила потрясенная Таня. – Но мне нужно обзвонить еще…
– К черту! Сто двадцать штук!
Таня судорожно сглотнула:
– Я пока не принимаю предложений, но, возможно, снова обращусь к вам.
– Сто сорок! – собеседник пришел в ужас, сообразив, что разговор вот-вот прекратится.
– Буду иметь в виду. – И Таня положила трубку.
Она позвонила другому коллекционеру детективов «золотого века». Этого не интересовали ни пятна на книге, ни ее история. Он даже не пытался скрыть возбуждение:
– Леди, назовите вашу цену! Я за эту вещь убить готов! – И, не дожидаясь торга, предложил сто пятьдесят тысяч. – Если хотите, в подержанных банкнотах.
Больше Таня никому не звонила. Надо было разобраться с мыслями. Всех в Покетауне так потрясла внезапная смерть Роберта, что книги Агаты Кристи оказались забыты. Одна лишь Таня задумалась об их возможной стоимости – и была ошеломлена предложениями библиофилов. Неужели суперобложка, лист бумаги с односторонней печатью, способен увеличить цену книги больше чем на сто тысяч?
Она вынула из коробки еще несколько томов. Все первые издания: «Убийство на поле для гольфа», «Тайна замка Чимниз», «Убийство Роберта Экройда». Как же удачно, что на коробке не указано количество книг! Только копия счета – за все. «Романы Агаты Кристи, согласно договоренности». Можно унести домой дюжину, и никто не узнает. А Таня разбогатеет. Да еще как!
Ей ведь недолго управлять этим магазином. Ходят слухи, что уже назначен распорядитель имущества.
На столе зазвонил телефон. Таня аж вздрогнула от неожиданности. И, словно она была не одна в помещении, положила книгу передней обложкой книзу, да еще и прикрыла рукой.
– Мисс Трипп?
– Я вас слушаю.
– Это Джонсон, из банка, насчет имущества мистера Риппла.
– Имущества мистера Риппла? – машинально повторила она.
– Когда мы в последний раз беседовали, вы сказали, что намерены искать его завещание. С тех пор от вас не было звонка. Полагаю, поиски не дали результатов.
– Поиски не дали результатов…
– Мисс Трипп, все ли у вас в порядке? Кажется, вы чем-то озабочены.
– Да столько всего навалилось… Извините. Вы спросили про завещание. Нет, не нашлось. Я где только не искала.
– Сколько это уже продолжается, пять недель? Похоже, вскоре придется признать, что мистер Риппл скончался, не оставив завещания.
– Боюсь, что так и будет.
– Смерть без завещания – не такой уж и редкий случай даже среди стариков. Здесь, в Пенсильвании, закон на этот счет вполне прямолинеен. Мы назначаем распорядителя, он полностью оценивает имущество и разыскивает возможных наследников.
Тане стоило огромных усилий отвлечься от Агаты Кристи.
– Я уже пыталась связаться с его семьей перед похоронами, но никого, похоже, не осталось. Как вы знаете, он никогда не был женат, не имел братьев или сестер. Даже двоюродных найти не удалось.
– Если это подтвердится, имущество будет отчуждено в пользу Содружества Пенсильвании. Основными активами Роберта были магазин и квартира над ним. Вы еще не определились?
– Определилась?
– Насчет новой работы?
– А-а-а… Еще нет. Сколько у меня времени?
– Вы о магазине? Пожалуй, неделя. Я обязан вызвать администратора, и обычно он не заставляет себя ждать.
– Прикажет закрыться?
– Между нами, вам уже давно следовало закрыться, но я знаю, каким ударом это будет для нашей общины, и поэтому не тороплю события.
После этого разговора Таня взяла фирменную сумку «Драгоценных находок» и наполнила ее книгами Агаты Кристи. Общине она не в силах помочь, но будет последней дурой, если не поможет себе.
На следующее утро, когда Таня пришла открывать магазин, у входа ее дожидался Эдвард, «друг Англии», похожий на Дэвида Нивена, – как всегда холеный, безупречно одетый. В руках он держал пластиковые стаканы с кофе.
