Их Ролав тоже отличал по выговору.
А вот какого племени был сам воевода Олег, Ролав никак не мог понять: воевода с каждым говорил на его родном языке.
Впрочем, Ролав скоро перестал обращать внимание, кто из какого племени, так как в дружине жили не племенными, а своими, дружинными обычаями.
Главным в дружине был воевода. Его слушались беспрекословно. Но во всех важных случаях воевода держал совет со старшими дружинниками-мужами. Под началом мужей находились простые воины. А ещё в дружине были отроки юноши, приучавшиеся к военной службе: они прислуживали воеводе и дружинникам, носили за ними оружие, водили запасных коней.
Забота об обозе, об обозных лошадях, повозках и волокушах лежала на слугах. Правда, в походе, особенно когда обоз становился большим, дружинники наравне со слугами грузили кладь, вытаскивали застрявшие на дороге телеги, похозяйски следили, чтобы всё было в целости и сохранности.
А бога в дружине почитали своего - Перуна.
В Освее главным богом почитали Рода, ибо он дарует жизнь людям, плодородие пашне, приплод скоту. Перуна - бога грома и молнии, покровителя воинов - тоже знали, но не он занимал первое место на мольбище, не ему приносили самые обильные жертвы.
Проходил день за днём. Одну за другой проезжала дружина деревни, повсюду собирая дань. С каждым днём увеличивался обоз.
Ролава в дружине уже перестали считать чужаком, но он по-прежнему держался Добромира.
В одной небольшой - в пять изб - деревушке дани соСрали мало.
- Стоило ехать из-за такой малости, - ворчал Свадич, принимая от мужика три лисьих шкурки и куль зерна. - Давай ещё!
- Нету более, - отвечал мужик. - Сколько положено, столько и даю. Повсюду столько дают.
- Так повсюду с деревни сотню шкур набираем, а здесь, почитай, пустыми возвращаться придётся. Растворяй клеть, поглядим, что там у тебя припасено.
Свадич двинулся к клети. Но мужик встал на его пути.
- Сколько положено…
Свадич толкнул мужика, но тот оказался не слабее дружинника и, покачнувшись, остался стоять на месте.
- Пошёл с дороги! Пусти!
- Не пущу!
Свадич схватился за меч.
Но в этот момент подскакал Олег.
- Что тут за свара?
- Вон я ему дань, как положено, отдал: три лисы, куль зерна, а он в клеть лезет.
Олег грозно посмотрел на Свадича.
- Остынь, Свадич.
Свадич нехотя убрал меч.
- А ты, дядя, не серчай, - сказал Олег мужику.
Мужик хмурым взглядом проводил варягов.
Вечером у костра Свадич жаловался Добромиру:
- Прежде никогда такого не бывало у нас, чтобы воевода запрещал мужика потрясти…
- А по-моему, прав воевода, - рассудительно проговорил Добромир. Мужик - что овца. Можно с овцы стричь шерсть - каждый год с шерстью будешь. А можно шкуру содрать. Тут уж раз сдерёшь, в другой и драть нечего. А нам к этому мужику на будущий год опять идти. Нет, Олег правильно рассудил.
- Может, и правильно, только больно много власти он забрал. Нами, старейшими мужами, как хочет помыкает.
Есть в дружине люди более его достойные быть воеводой…
- Про кого же ты говоришь?
- Да хотя бы про нас с тобой. Мы пришли сюда с Рюриком из самого Старгорода, а Олег в дружине объявился потом.
- Всё это так, да, знать, князь Рюрик неспроста поставил воеводой не нас с тобой, а Олега, - проговорил Добромир. - А с Рюриком не поспоришь. Так что давай спать.
К весне дружина с данью вернулась в Ладогу.
Ролав впервые в жизни видел город.
Окружённый земляным высоким валом, огороженный бревенчатым тыном, он неожиданно появился перед глазами, когда дружина выехала из лесу на открытое место. Внизу, под валом, была река Волхов, на ней, вмёрзшие в лёд и засыпанные снегом, словно стая гусей, остановившихся на отдых, виднелись ладьи.
На льду реки, на берегу возле вала толклось множество народу, катили сани, скакали верховые.
- Ой, народищу сколько! - не сдержал удивления Ролав.
- Город, - ответил Добромир, в его голосе прозвучала радость.
Да и все в дружине радовались возвращению: ведь почти четыре месяца не были дома. Из города тоже заметили возвращающуюся дружину. Движение возле стен и на реке остановилось, все обернулись и стали смотреть в сторону подъезжающих.
