— Вот так фунтец! — закричал дьявол. Вы сошли с ума от гордости, уважаемый маэстро! Ведь в этом-то и есть высшая тайна. Вы думаете, что меня стоит немного попросить и перед вами откроются все тайны. Если бы вы стали тем, чем хотите быть, то в чем бы сохранилось мое превосходство перед вами? Клянусь моим царством, вам не постичь этой тайны. Ищите ее сами по себе или спрашивайте у других, если эти другие существуют.
Доктор молча вынул из наполненной водой вазы фосфорную палочку и начертил ею на стеклянной пластинке таинственную пентаграмму, засветившуюся в темноте. Дьявол внезапно отпрянул от нее. Оба собеседника молчали. Пентаграмма гасла на стекле. И дьявол решился заговорить тихим шепотом:
— Вы много знаете, многоуважаемый! Пусть так! Вас не проведешь! Из нас двух вы господин. Приказывайте. Я не знаю интересующей вас тайны. Где вам угодно ее искать?
Фауст с повелительным видом разостлал на полу мантию.
— Мне угодно, — сказал он, — посетить тех, кто тебе не подвластен.
— Отлично, — со вздохом сказал сатана, — дорогу я знаю.
Оба уселись на мантию и унеслись в пространство.
— Что же это за люди, которым удалось свергнуть твое иго?
— Почем я знаю, — ответил угрюмо сатана. — Это таинственные мужчины и женщины, они рассеяны по всему свету. Это ученье, обладающее теми ритуалами, которых я не выношу. Опасные заклинатели — они умеют начертать на стенах огненные слова. Я избегаю общения с ними.
— Это маги, — сказал доктор. — Я их знаю. От них-то я и узнал знак, принудивший тебя к повиновению. Но нет ли других людей?
— Да, — ответил сатана. — Есть еще и другие странные люди, сновидцы, живущие в мечтах, к ним у меня нет доступа. Они презирают землю и смеются надо мной. Больше о них я ничего не знаю.
— Может быть, у них, — прошептал доктор, — найду я тайну, которой ты не знаешь, и обрету покой, которого я так жажду.
Под ними, над усталой землей сгущался густой покров ночи. Дремали города, огражденные от внешнего мира своими стенами, в городах были потушены огни, а на пустынных равнинах вздрагивают высокие тополя, до которых пролетая, касался дьявол.
Там дальше, за голыми горами, ограничивающими землю, заселенную людьми, тянулась страшная равнина, черная от запекшейся крови и белая от старых костей. Мантия путешественников дрожала, как от бури, а Сатана улыбался.
Горизонт осветился красным огнем, вздымающимся к небу причудливыми языками. Вокруг них суетились тощие люди. Приблизившись, Фауст увидел около костра неистово и дико хохочущих женщин. Некоторые из них сидели верхом на помеле из обожженного терна, другие, словно ночные совы, переносились с места на место, размахивая горящими головнями, — еще некоторые похотливо склонились к копытам козла.
— Это итальянки, — объяснил Сатана. — Когда французские ведьмы отправляются на шабаш, они не едут верхом на помеле. С них довольно и самой грубой магии. Впрочем, все они в моих руках, и я владычествую над ними при помощи зависти, гордости, гнева и в особенности любви к роскоши.
Они продолжали увеселяться, образовывая непристойные группы. Фауст с отвращением видел, что они были стары, вялы, шатались.
Там и сям пролетали искры. Сатана коснулся одной из них и она упала на землю в виде прекрасного обнаженного юноши. В мгновение ока две ведьмы жадно устремились к нему и с ожесточением начали из-за него драться. Участники шабаша со смехом и плясками окружили их, и в середине их круга летели брызги крови и клочья волос, вырванных окровавленными ногтями и яростно скрежущими зубами.
— Все мои, — провозгласил Сатана. Его горделивый окрик прорезал мрак зловещей ночи, они понеслись дальше на своей мантии.
— Дорога разветвляется, — сказал дьявол, немного погодя. — По этому пути мы попадем в город всеведущих астрологов и магов.
— Их знания меня не интересуют. Едва ли я найду у них средства обуздать тебя и подавить.
— А той дорогой мы попадем к феям и стригам; они не обладают ни знаниями ни магией, они умеют только отдаваться власти грез.
— Может быть, здесь, — сказал Фауст, — удастся мне освободиться от этой скверной грезы, которую называют жизнью.
