— Я вижу вы святой отец совсем не рады нас видеть. Что с вами случилось? Мы же друзья, если хотите братья по оружию. Давайте прекратим это никому ненужное противостояние. Положите к порогу шашку, а мы с поручиком положим туда же своё оружие. После этого поговорим, нам есть о чём договориться и, что вспомнить — произнёс капитан Резников, усевшись на стул, напротив, стоявшего вплотную к шкафу отца Кирилла.
Выдыш стоял за спиной Резникова в правой руке он держал наган. Глаза обоих блестели нехорошим отсветом, но в остальном они были такими же, как в далеко ушедшие отсюда годы.
— Нет, капитан, я не настолько дурак, как вы сейчас думаете. Пусть теперь и мне послужит сам сатана — ответил отец Кирилл, чувствуя, как сильно онемели у него ноги.
Резников яростно вскочил со стула, ну тут же сел обратно.
— Вы думаете, что очень догадливы святой отец, но смотрите не переиграйте. Вы забываете, что мы с вами одного поля ягода. Что вы устраиваете сейчас? — на этот раз голос капитана Резникова звенел бешеной злобой. Глаза уже не блестели, а сверкали, как у хищного зверя.
— Ещё раз нет, капитан. Теперь мы с вами не друзья. Даже больше, чем не друзья. Вы, кажется, забыли, кто я и кем я был, когда мы с вами были друзьями — хрипота и сухость в горле искажали слова отца Кирилла, от этого они звучали подобно словам Резникова.
Проходили насквозь их, отражались от противоположной стены, затем возвращались к отцу Кириллу и он сам не узнавая свой голос, был неприятно поражен чужеродной интонацией, что сейчас принадлежала ему самому.
— Вы святой отец божьим именем отправили на тот свет, совсем немало народу. Тем более умели это делать с такой неистовой набожностью — со злобной иронией проговорил Резников.
— Я уже не знаю капитан, с чьим именем совершал — я это. Мне всё чаще кажется, что видимо я ошибся.
Отец Кирилл облегченно вздохнул, он сам того нехотя произнёс, в лицо тому, кто был неизвестно кем, — то, что давно терзало его грешную душу. Все оказалось не таким уж страшным перед лицом бездны, которая смотрела на него двумя парами глаз, пожирала его этими глазами и обдавала тяжелым горячим дыханием темной неизвестности.
— Странно святой отец и очень прискорбно слышать от вас такие слова. Что вам стоит встать с нами в один ряд. У нас будет ещё много дел, вы не представляете, какой калейдоскоп событий ожидает вас, как в нынешнее время, так и в любимое нами время борьбы за святые принципы. За нашу веру, за священных мучеников Алапаевска и Екатеринбурга. Что же вы святой отец, неужели вас окутал собою совдеповский демон. Подчинил себе вашу железную волю. Что случилось с вами, как это произошло. Ответьте мне святой отец. Мне хочется увидеть вас прежним сейчас и навсегда. Я хочу услышать ваше дыхание кипящее страстью, а не загнанное в самый дальний угол нашими врагами. Мы поможем вам — вы поможете нам. Будет всё, как прежде. Услышьте меня, положите шашку на пол и всё будет, как прежде. Я обниму вас святой отец, как долгожданного родного брата. Услышьте меня, посмотрите на меня. Я всё тот же и поручик заждался доброй встречи с вами.
Резников говорил долго. Его голос обволакивал сознание отца Кирилла. Рука начала ослабевать. Ему действительно захотелось положить шашку себе под ноги, и сделать шаг навстречу Резникову с Выдышем. Он пошатнулся вперед, но снова прижался спиной к шкафу. Керосиновая лампа догорала. Свет становился тусклым и отец Кирилл со всей силой сжал рукоятку шашки.
— Ну, что же вы святой отец сдерживаете себя. Сделайте шаг нам навстречу. Почувствуйте нашу силу, почувствуйте дыхание Алапаевска, посмотрите на Ипатьевский дом.
Отец Кирилл начал слабеть. Священные, для скорби места резали слух, подкатывали слезами к воспаленным от напряжения глазам, но что-то мелькнуло незримым прикосновением. Огромный крест на раскалённом солнце. Человек, искаженный в предсмертном мучении, вопросительно глянул ему в глаза. Губка, смоченная уксусом, упала с копья римского легионера, он обернулся к отцу Кириллу — неприятным лицом поручика Выдыша.
— Нет капитан — задыхаясь ответил отец Кирилл.
