Страсти накалялись. Милли была поразительно привлекательной, поэтому Халид не выдержал, обнял ее за талию и поддел пальцем ее подбородок. Их губы почти соприкоснулись.
– Не смейте прикасаться ко мне! – выпалила она.
Ее сопротивление только сблизило их тела. Первый, реальный физический контакт между ними воспламенил чувства Халида. Милли затаила дыхание и с неповиновением уставилась на него.
– Вы во всем виноваты! – не унималась она. Приподнявшись, она схватила его руками за плечи.
Он отстранился от нее и стал удерживать на расстоянии вытянутой руки.
– По-моему, ты переборщила, – сказал он.
Наслаждаясь свежим, чистым ароматом ее тела, он решил не торопиться. Она была полностью готова направить свой гнев в другое русло, но Халид предпочел разочарование. Чем дольше оттягиваешь удовольствие, тем оно приятнее.
Он действительно собирался ее соблазнить. Это казалось неизбежным, хотя его семья погубила ее мать. Он не сомневался, что, вернувшись на «Сапфир» и узнав подробности той ночи, Милли его возненавидела. Но ненависть – странная эмоция. Его желание защитить Милли было сильно, как никогда, но желание заняться с ней любовью оказалось сильнее. Он осторожно, но решительно убрал ее руки со своих плеч и шагнул назад. Ее реакция была непредсказуемой.
– Не надо! – рявкнул он, когда она закрыла лицо руками. – Тебе не за что себя винить.
– Разве? – с горечью спросила она, поднимая голову. – Даже за чувства к вам?
Его потрясли ее искренние слова.
– Ты прошла тяжелое испытание. Возвращайся домой и отдохни. Мы поговорим в другой раз.
– А если «Сапфир» уплывет? – Ее глаза сверкнули.
– Иди домой, Милли.
– Почему я должна вам уступать?
– Иди домой, – повторил он. – Тебя проводит мой охранник.
Она рассмеялась:
– Чтобы я была в безопасности? Я знаю дорогу домой и уйду сама, поэтому вам не нужно выгонять меня с «Сапфира».
Он побледнел.
– Я тебя не выгоняю, – спокойно произнес он. – На улице темно, и я беспокоюсь о тебе. На пристани может быть опасно.
– Судя по тому, что случилось с моей матерью, там опасно, – напряженно ответила она.
– Ты пойдешь с охранником, – тихо сказал он. – Я настаиваю.
Она упрямо поджала губы, хотя понимала правоту Халида. В конце концов она неохотно кивнула.
– Итак, когда мы поговорим? – спросила она. – Или вы передумали?
– Я не передумал, – сказал он, подзывая охранника. – Мы снова встретимся и спокойно поговорим. Вечеринка не подходящее место для нашего непростого разговора.
Она недоверчиво хохотнула:
– Спасибо, ваше величество. Доброй ночи! – бойко прибавила она.
Когда она протянула руку, чтобы попрощаться с Халидом, он коснулся ее губами и почувствовал, что Милли дрожит. Смотря ей вслед, он понимал, что между ними все только начинается. Его поиски невесты придется снова отложить.
«О чем я думала, возвращаясь на „Сапфир“? Я хотела поговорить с шейхом?»
Сев на кровать, Милли сняла туфли и швырнула их через всю комнату. Вместо того чтобы больше узнать о смерти своей матери, она едва не поцеловала своего злейшего врага. Что это было? Халид солгал полиции, а его покойный брат Саиф безнаказанно покинул страну.
Кто-то должен заплатить за гибель ее матери. Милли не поверит, что пьяная Рокси Диллинджер вылезла из спасательной шлюпки, сходила в туалет, а потом упала в море. Кто-нибудь это видел? Что показали записи камер наблюдения?
Поднявшись, она шагнула к окну и отдернула шторы. «Сапфир» ярко выделялся на фоне ночи. Милли знала, что стильная вечеринка продлится до рассвета. Сейчас она в самом разгаре. Жаль, что она не узнала, когда «Сапфир» покинет королевскую пристань. Яхта может отплыть, пока Милли спит, и она навсегда потеряет шанс узнать правду.
И она больше никогда не увидит шейха Халида.
Но это же здорово!
Нет. Она скучала по нему. Милли поняла это, когда снова с ним увиделась. Она не преувеличивала, признаваясь, что испытывает к нему чувство.
Чувство? Сердечные страдания, которые она испытывала, причиняли ей настоящую физическую боль.
Любовные муки? Как бы не так. Она любила свою мать и не могла забыть шейха Халида. И она упустила свой единственный шанс. Его обещание выкроить для нее время, чтобы снова с ней увидеться, было обычным, вежливым комментарием.
