Прежде чем ответить, Тэйер оглядел собравшихся.
— В настоящий момент мы полагаем, что их трое. Все указывает на это: съемка с трех разных штативов, расположение фотографий на стене у Линча, даже цитата, разбитая на три фразы. Может, я и преувеличиваю, но Спенсер не один, это точно. Есть кто-то еще.
Настала очередь Аннабель встать и взять конверт со стола.
— В своей дыре Спенсер хранил письмо, — объяснила детектив. — То ли ему его принесли, то ли он сам его где-то нашел — один конверт без имени и адреса. Внутри открытка, точное происхождение которой мы пытаемся установить. Пока мы ждем результаты, прочту текст на обороте — он говорит о многом.
Аннабель вытащила открытку — на черно-белом снимке был изображен городок, пересеченный узкой речушкой, — и бесстрастным тоном начала читать:
«Ты растешь. Делаешь меньше глупостей. Теперь ты должен научиться быть как мы. Невидимым. Преодолей себя, прояви хитрость: в семействе Джона Уилкса ты найдешь JС 115. Маленькое примечание: это семейство возит на своей спине богатства земных недр. Оно обитает в верховьях Денвера… Будь достойным и до скорого, мой маленький. С. Боб».
Вудбайн увидел, что его сигарета погасла в стоящей напротив пепельнице.
— Есть подпись: «Боб», — закончила Аннабель. — Очевидно, Спенсер сжег остальные письма и открытки, в его мусорном ведре мы нашли сгоревшую бумагу. Эту он получил недавно, и ему просто не хватило времени ее уничтожить.
— На конверте указан индекс? — спросил Вудбайн.
Аннабель уже собиралась ответить, но Эттвел опередил ее, что заставило женщину почувствовать раздражение: Бо хотел в одиночку позировать в лучах софитов.
— Да, причем там была еще и какая-то блестящая пыль. Сейчас мы ждем результаты из лаборатории. Следы от липкой ленты на обороте конверта. Мы думаем, письма были приклеены скотчем к какому-то предмету, и Спенсер хотел перечитать их позднее. Кто отправитель? Когда письмо было отправлено? Как? Над этим мы сейчас и работаем.
Фабрицио Коллинз все это время сидел молча. Его длинные темно-русые волосы были стянуты в хвост, а на превосходно выбритых щеках отражался свет ламп. Это был красивый мужчина, лицо которого портили лишь зубы, беспорядочно торчавшие во рту, из-за чего он не позволял себе улыбаться. Прежде чем присоединиться к разговору, Фабрицио погладил волосы.
— А еще мы пытаемся установить имена всех… этих людей. — Он смущенно указал на фотографии. — Нужно время, но мы уже значительно продвинулись, мы уделяем этому больше всего времени. Мы знаем тридцать четыре имени из шестидесяти семи. Большинство считаются пропавшими без вести.
— Господи…
Коллинз продолжал, теребя воротник дорогой рубашки-поло:
— Изучая даты исчезновений, значащиеся в заявлениях, можно сделать вывод, что самое раннее произошло в июле 1999 года. Пока установлены личности только половины жертв, и есть еще вторая половина, то есть эти парни потихоньку занимаются своими делом как минимум уже два с половиной года! Представляете?
Аннабель вырвала лист из блокнота и, положив на стол, толкнула к капитану.
— И наконец, — сказал она, — у нас есть татуировка, которую Спенсер Линч сделал на коже Хулии Клаудио: 67 — (3). Сейчас, — продолжила детектив, — мы понимаем ее значение: 67 — общее число похищенных, 3 — его персональный счет. Вроде бы все предельно просто, но так получается наиболее логично.
— Может кто-нибудь объяснить мне, о чем вообще речь? — прогремел голос Вудбайна.
Над столом повисло болезненное молчание, призрак леденящей душу загадки.
— Полагаю, мы наткнулись на отвратительную тайну, которую несколько человек старались скрывать в течение длительного периода времени, — резюмировал Эттвел. — Даже будучи сверхковарными, похитить одного за другим шестьдесят семь граждан этой страны, день ото дня заметая следы… Они должны быть хорошо организованными.
— Это мягко сказано, — усмехнулся Тэйер.
— Но кто «они»? Что за ублюдок организовал подобие секты, похищавшей этих несчастных?! — негодовал Вудбайн.
В тишине раздался голос Аннабель:
— Они действительно сумасшедшие. Это и есть ответ на вопрос, зачем им нужно было похищать людей. Посмотрите на эти лица, на них все написано. Никакой, на хрен, логики, среди них ведь даже дети есть!
