— Джеймс! — Анна прервала брата.
— Что? Ему ведь уже тринадцать.
— Пойдем, Крис, не будем мешать дяде предаваться мечтам. Хотя, ты понял разницу в мировоззрения ребенка и взрослого человека на одни и те же вещи?
— Все равно вы не правы, — буркнул Крис, выскочив из комнаты.
— Вот лекарство, — Анна протянула брату флакон. — Что на тебя нашло?
— Не знаю, — Джеймс вытряхнул таблетку на ладонь, а затем закинул ее себе в рот. — Просто это неправильно, даже если это сказка. — Анна покачала головой и вышла из комнаты.
Он закрыл глаза, и некоторое время просто лежал, обдумывая то, что ему удалось выяснить про Джеймса Поттера в просторах интернета.
— Мне совершенно не нравится этот тип, — пробормотал Джеймс. — Даже, если считать, что это всего лишь сказка. И жена мне его не нравится. Не понятно, то ли они знали про пророчество, но не верили в него, то ли не знали и знать не хотели, зачем тогда прятались? Странно все это, — Джеймс зевнул и незаметно для себя провалился в сон.
* * *
— Сохатый, ты в своем уме? — Сириус недоуменно осматривал изменившуюся комнату. — Зачем ты все здесь поменял?
— Здесь было слишком… красно, — Джеймс зашел в комнату вслед за Сириусом и бросил сундук, который тащил в руках на вторую кровать.
— Да ладно тебе, зато почти как в гостиной Гриффиндора.
— А тебе не хватает школы даже на каникулах?
— Ну, тебя по крайней мере предки не достают так, как меня: «Сириус — ты позор нашего рода. Как ты мог оказаться на этом факультете? Сириус, как ты мог притащить это безобразие домой и развесить на стенах? Сириус, Сириус, Сириус…», — надоело.
— А ты можешь с ними не конфликтовать? — Джеймс пристально рассматривал друга.
— Что ты имеешь в виду?
— А тебе что постоянная ругань доставляет удовольствие? Не знал, что ты такой извращенец, дружище, — Джеймс хмыкнул. — Надо всего лишь сказать: «Да, мамочка, ты как всегда права. Но факультет же не я выбирал, меня туда Шляпа распределила — все претензии к ней. А комната, но мне так комфортно, ты хочешь, чтобы я чувствовал себя неуютно? Хорошо, давай сделаем, как ты хочешь», — здесь можно еще слезу пустить, только не переборщи. И все будет шоколадно: и комнату тебе оставят, и больше доставать не будут.
— Ты говоришь такие странные вещи, — Сириус возмущенно посмотрел на друга.
— В чем же заключается их странность? Ты же любишь своих родных, не может быть иначе, так зачем вечно собачиться? Нужно уже научиться находить компромиссы.
— С чего ты взял, что я их люблю? — пробормотал Сириус.
— Это же твои родители, — Джеймс нахмурился. — Если это не так, то я буду очень сильно разочарован в тебе.
— Ладно, я действительно их люблю, но постоянные придирки…
— Ой, да ладно, пять минут в день можно и потерпеть, соглашаться со всем с матерью и сделать ее счастливой. Это не сложно, к тому же совершенно не обязывает тебя поступать так, как ты только что обещал.
— Джеймс, тебя что, Нюнчик покусал? Что на тебя вообще временами находит?
— Не знаю, просто я иногда чувствую себя другим человеком, — Джеймс задумался.
Сейчас он прекрасно осознавал, что спит и видит сон, но в тоже время он абсолютно полностью ощущал себя Джеймсом Поттером. Он даже подозревал, что стоит ему немного напрячься, и он вспомнит все, что помнит Джеймс Поттер. Да и по поведению окружающих было очевидно, что сам Джеймс не меняет принятых другим Джеймсом решений.
«Это что же получается, Джеймс Поттер не такая уж скотина? Просто мальчишка, который так и не успел повзрослеть? А принятые мною решения, это решения взрослого человека, и он каким-то седьмым чувством это понимает и списывает на то, что на него иногда находят озарения? Непонятная ситуация, — Джеймс посмотрел на мрачно о чем-то размышляющего Сириуса. — Ничего, я еще сделаю из тебя человека, собака ты бешеная. А с матерью ты конфликтовать у меня уже скоро перестанешь, чтобы не сожалеть всю свою жизнь о том, что не успел попросить у нее прощения», — Джеймс вздрогнул, снова за мгновение пережив смерть матери, которая погибла в автокатастрофе. Они перед этим серьезно поругались. Ему тогда было чуть больше, чем Крису сейчас — пятнадцать лет, и он в то время думал, что мир вертится вокруг него, а все, кому больше двадцати лет — старики, ничего не понимающие в этой сложной жизни.
