— Скорее всего второе. Детей редко принимают всерьез. Скорее всего, он произнес эту фразу, которая только что разрушила его жизнь, в сердцах, где-нибудь в темном коридоре. Возможно, он даже не видел девочку…
— Да, детей очень редко принимают всерьез, а ведь это не правильно, — Джеймс задумчиво посмотрел на тарелку с десертом. — Ведь и не поймешь: то ли девочка случайно проговорилась, то ли она таким образом хочет отомстить отцу.
— Джеймс, ей нет еще и десяти, какая месть?
— Не скажите, — Джеймс бросил салфетку на стол и жестом подозвал официанта. — Мы все почему-то думаем, что ребенок может многое не понимать. Нет, я не спорю, чаще всего так оно и есть, для понимания многих вещей необходим какой-то жизненный опыт, но в некоторых нюансах даже такая маленькая женщина уже вполне может разбираться. Она же не на луне растет и может пользоваться не своим жизненным опытом, а опытом своей матери, например.
— Да, интересная теория, — Билл поднялся и протянул руку «шишкам». Как приглашенная сторона, они с Джеймсом не оплачивали свою часть ужина. — Всего хорошего, господа.
— Думаю, что через две недели мы можем позволить себе партию в гольф, — «шишка» кивнула Джеймсу и пожала руку Биллу.
Уже через минуту Джеймс откинулся на спинку широкого сидения «Мерседеса» Билла и закрыл глаза.
— Ну, как прошло? — сквозь накатывающую дрему спросил он зятя.
— Вполне хорошо, а ты что не слушал? — Билл задумчиво смотрел в окно.
— Нет, мне это не интересно. А две недели — это не слишком быстро? — такие сделки были долгим и трудоемким процессом, это Джеймс знал наверняка.
— В самый раз, — голос Билл доносился до Джеймса как сквозь вату. — Тем более что предварительная оценка была проведена уже четыре месяца назад и…
* * *
— Джеймс, вставай, дорогой, — открыв глаза, Джеймс увидел склонившуюся над ним Юфимию. — Скоро прибудет Сириус, ты не забыл?
На всякий случай Джеймс покачал головой, нащупал очки на прикроватной тумбочке, надел их и осторожно осмотрелся. Комната в которой он находился была очень… он долго подбирал подходящее слово и наконец остановился на слове «красная». Красная драпировка на стенах, красный балдахин над кроватью, на которой он лежал, даже ковер был красным.
— Кошмар какой, — пробормотал Джеймс и покосился на суетящуюся женщину.
Юфимия тем временем скептично посмотрела на кресло, красное, а как же иначе, и, повертев в руках палочку, направила ее на этот предмет своего интереса.
Кресло начало увеличиваться в размерах и менять форму. Джеймс почувствовал, как распахнулись его глаза. Одно дело читать про магию, но видеть ее проявления…
Когда кресло превратилось в подобие его кровати, Юфимия повернулась к сыну.
— Ты еще лежишь? Джеймс, ну нельзя же быть таким безответственным!
— Я уже встал, мама, — Джеймс соскочил с кровати и с отвращением осмотрел свою красную пижаму. — А почему я живу словно на пожаре?
— Дорогой, но ты же сам решил, что твоя комната должна полностью соответствовать духу Гриффиндора, — Юфимия недоуменно посмотрела на сына.
— Я, кажется, погорячился, — пробормотал Джеймс. — Ты можешь здесь все исправить? Ну, сделать не таким… красным?
— Хорошо, какой цвет ты предпочитаешь? — улыбнулась Юфимия.
— Что-нибудь более нейтральное: коричневое с зеленым, например, — Джеймс представил, как будет выглядеть комната в консервативных тонах и понял, что ему понравится.
— Зеленым? — Юфимия с тревогой посмотрела на сына. — Ты же всегда был категорически против любого употребления цветов Слизерина в оформлении твоей комнаты.
— Глупости, — Джеймс подошел к столу и поднял лежащую на нем книгу. Из середины выпала фотография рыжеволосой красотки. Фотография была очень странной: девушка на ней словно жила — она запрокидывала голову, смеялась и подмигивала смотревшему на нее парню. — Я же ничего, судя по всему, не имею против зеленых глаз, — тихо проговорил он.
— Если ты уверен, — Юфимия подняла палочку и пробормотала что-то непонятное.
Красный раздражающий цвет сменился на коричневый с зелеными вставками. Ковер приобрел темно-зеленый малахитовый оттенок, балдахины сменили цвет пожарной машины на темно-синий. Это был единственный контрастный оттенок в спокойной умиротворяющей атмосфере, которая стала преобладать в комнате.
