Судья улыбнулся и сказал:
— Иль, друг мой, я верю тебе больше, чем им всем вместе взятым и надеюсь, что ты на Веде и наши друзья на Селере сумеешь доказать твою собственную теорию интеллектуального взрыва, которую они подвергли осмеянию, и приложишь этих ублюдков мордой к кирпичной стене. Лично меня в этом очень наглядно убеждает то, что ты сделал в Школе Клейна за эти два года. Жаль, что они этого не понимают. Им, видите ли, нужны публикации в научных журналах и докторские степени.
Полковник Сонг, одетый в настоящий ковбойский наряд, а не в уникост, вздохнул и спросил:
— Сол, а почему ты не хочешь взять и объяснить нашему президенту, что Иль имеет куда более качественное и фундаментальное образование, чем все эти наши профессоры. Знаешь, если бы ты сказал ему, что на Киаре в него были в детстве вложены такие знания, до которых нам ещё расти и расти, может быть всё повернулось бы совсем по другому?
Судья Вайсман от его слов свирепо зарычал и воскликнул:
— Ты что, сдурел, Клейн? Да, если я скажу ему, что наш Иль Шорников рехвели Ильхем, который отказался жить на Киаре и добровольно вернулся на Марс, то он немедленно пристегнёт его к себе наручниками и уже не отстанет от Иля никогда. Знаешь, как я погляжу, ты бы тоже был бы не прочь, чтобы он навсегда остался в твоей школе, а если честно, то и я был бы не прочь затащить его в свою контору. Увы, этого нельзя делать. Для нас сейчас нет более важной задачи, чем та, которую поставили перед нами эти чёртовы мудрые ящеры, — ускорить ход исторического прогресса родственных нам гуманоидных миров.
Иль закивал головой и воскликнул:
— Правильно, Сол! Это не просто экзамен на зрелость, это ещё и наш входной билет в Галактический Союз, но я подозреваю, что речь тут идёт о гораздо большем. — Две пары глаз тотчас вперились в него и Иль пояснил — Парни, я долго думал о том, почему киарцы разрешили нам взять на буксир сразу несколько миров и думаю, что только по одной причине, — они чувствуют настоятельную необходимость передать кому-то свои знания, а вместе с ними и часть той ответственности за судьбы народов галактики и всё дело тут в исключительно высокой пассионарности землян. Знаете, пока я не проснулся, для меня все земляне были чуть ли не врагами из-за того, что нас бедненьких, по требованию киарцев вернули с Большой Степи домой и за для того, чтобы привести в чувство, поселили на Марсе. Теперь же, когда я продрал наконец глаза, то вижу, что Всадники точно такие же земляне, как и все остальные люди и что в отрыве от людей, нам жить, ну, никак нельзя, так что для нас теперь все земные миры Большая Степь, а их худо-бедно одиннадцать штук и Марс далеко не самый худший, но зато самый удобный, как плацдарм.
Судья Вайсман посмотрел на него с иронией и сказал:
— Иль, хватит, ты не на трибуне, а мы с Клейном не предвыборный съезд какой-нибудь партии. Да, кстати, Всадник, ты часом не забыл о том, что я прилетел в эти ваши Буераки только за тем, чтобы отвести твою светлость в космопорт. Не забывай, Иль, о том, что для всех непосвящённых ты всего лишь правонарушитель, которому федеральный судья Соломон Вайсман припаял за твоё дерзкое правонарушение двадцать пять лет общественно полезных работ вдали от Марса, а потому я просто обязан сопроводить тебя в космопорт вместе с Принцем и сдать командиру военно-транспортного космического корабля с рук на руки. Поэтому давай, прощайся с Клейном и пошли.
Полковник поднялся из кресла и проворчал:
— Ну, до флайера я его провожу.
Все втроём они вышли из кабинета и спустившись на первый этаж пошли к парадным дверям замка. Как только они распахнулись, Иль увидел красную ковровую дорожку, которая тянулась до самого флайера и что-то вроде строя почётного караула. Вдоль всей дорожки справа и слева стояли со своими конями и без них преподаватели и инструкторы Школы прогрессоров и каждый из них пожимал ему руку. Иль Шорников полностью преобразил Школу, а она в значительно степени изменила его и самое главное сделала так, что в его голове стали прорастать знания киарцев, которые раньше ему по большому счёту не были особенно нужны. Именно по этой причине он и задержался в Буераках на целый год и только тогда, когда понял, что ничего нового ему на ум больше не приходит, надел на голову шлем специального энцефалосканера и все они были записаны на инфодиски, после чего были залиты в головы преподавателей и инструкторов школы, а также в головы его друзей по третьей феодальной группе. Так двадцать четыре курсанта, выпущенный неделю назад из стен Школы прогрессоров, стали экспертами в этом довольно сложном и щекотливом деле.
