Оставшись в камере вместе с всего тремя сокамерниками, Иль снял с себя черкеску, повесил её в шкафчик и завалился на металлическую кровать, крепко приделанную к полу. Лёжа на ней он улыбнулся, вспомнив о том, какой грохот по просьбе Дика Бронсона учинили в сорок девятом участке Всадники, якобы ломая никогда не запирающиеся двери своих камер. Теперь та тюрьма опустеет надолго, если не навсегда. Через несколько часов вернулись его сокамерники, но не все. Ещё троих отпустили в этот же день за недостаточностью улик. Если не считать того, что у Иля душа была не на месте, он считал совершенно излишним пикет Всадников у тюрьмы, вечер и ночь прошли спокойно, а утром, встав ещё в шесть часов, он умылся, побрился, позавтракал и стал дожидаться, когда за ним придут надзиратели. Те явились в половине восьмого и были очень предупредительны по отношению к нему. На них, похоже, очень сильно подействовало то, что Всадники провели всю ночь в седле и что самое главное, вокруг Дворца Правосудия царила зловещая тишина.
Как только Иля ввели в зал судебного заседания, за окнами послышался громовый цокот копыт, который стих через несколько минут. Всадники снялись с места и галопом поскакали по проспекту Маринера к выезду из города. Судья как раз вошел в зал и подошел к своей кафедре. Как только грохот стих, он сел на своё место, а вслед за ним сели все остальные. В зале присутствовало всего пара десятков Всадников из станицы Наурской и это были в основном родственники Иля. После того, как были соблюдены все формальности, судебное заседание началось с того, что федеральный судья Вайсман заслушал по очереди всех шестерых потерпевших, которые врали напропалую. Особенно Вадим, который заявил, что хотел просто поговорить с Илем, нанесшим оскорбление его сестре, призвать его к порядку и заставить извиниться перед ней. Если верить его словам, то Иль сам набросился на них. Когда он умолк, судья дал слово обвиняемому, но вместо него встал его адвокат и сказал:
— У стороны защиты нет никаких комментариев, ваша честь.
Как только Боб Солинас сел, Иль тут же воскликнул:
— Я протестую, ваша честь! Меня не удовлетворяет линия поведения моего адвоката и я отказываюсь от его услуг. Мистер Солинас, прощайте, вы больше не мой адвокат. — При этом Иль пожал адвокату руку и тихо шепнул — Спасибо, Боб. Вы получите свой гонорар до последнего цента.
Адвокат пожал Илю руку и шепнул в ответ:
— Удачи тебе, парень.
Судья Вайсман посмотрел на это хотя и с удивлением, всё же не стал делать никаких замечаний им обоим и сказал:
— Это ваше право, обвиняемый. Вы хотите сделать какое-то заявление? Вам предоставляется такая возможность.
Иль встал, улыбнулся и огорошил судью такими словами:
— Ваша честь, я хочу переговорить с вами с глазу на глаз.
Адвокат стороны обвинения и государственный обвинитель немедленно вскочили и завопили один громче другого:
— Протестую!
Ага, как же. Они по всей видимости просто не знали того, как на такие вещи реагирует Инквизитор. Судья Вайсман подался вперёд и злым голосом одёрнул обоих:
— Ваш протест отклоняется, господа, а если вы и дальше будете вопить в моём суде, то я велю вас вышвырнуть из зала. — После чего кивнул головой и сказал Илю — Обвиняемый, вы можете встать и подойти ко мне.
Иль встал из-за стола, подошел к кафедре и тихо сказал:
— Ваша честь, я хотел бы переговорить с вами в вашем кабинете и кое о чём договориться. То что я вам скажу, лучше не подвергать широкой огласке и когда вы услышите, о чём идёт речь, то согласитесь со мной. Всё обстоит очень серьёзно.
Судья нахмурился и тихо спросил:
— Сколько времени это может занять, обвиняемый?
— Я думаю, что часа два, не больше. — Ответил Иль — Всё зависит от того, как много вы захотите узнать.
Судья Вайсман немедленно сказал:
— Объявляется перерыв на три часа. Обвиняемый, проследуйте за мной в мой офис.
В сопровождении двух судебных приставов Иль пошел вслед за судьёй Вайсманом. Они вошли в лифт, поднялись вверх на несколько этажей и через несколько минут он уже сидел за большим столом напротив Соломона Вайсмана. Тот снял с себя парик, повесил его на бронзовый бюст какого-то усатого типа и побарабанив пальцами по столу, сказал:
