— Ну, и что ты обо всём этом думаешь, Иль?
С тяжелым вздохом Всадник ответил:
— Я думаю, святой отец, что эти дети жертвы какого-то чудовищного то ли преступления, то ли недоразумения, то ли ещё чего-то такого, что просто не укладывается у меня в голове. Мне ясно только одно, они были заперты в клетке, долгие годы выполняли какую-то самую простую работу и с ними никто не занимался. Их не то что ничему не учили, Вастос, с ними даже не разговаривали-то по человечески и не общались, что ставит меня в тупик. Что же это за монастырь такой, в котором с ними так жестоко обошлись? И чьи они дети, кто были их родители и почему ведийцы их так ненавидели и боялись, что таким образом отнеслись к детям? Мне пока что ясно только одно, всё, что эти люди нам тут продемонстрировали, они научились по пути к нам и ты знаешь, святой отец, они произвели на меня просто прекрасное впечатление. Похоже, что все они очень талантливы.
Отец Вастос кивнул головой, взял в руки бич, громко щёлкнул им и молламы сходу перешли на самую быструю рысь. До перегона было километров двадцать пять и они подъехали к нему ещё до того времени, когда ворота постоялого двора закрылись на ночь. Один хлев был свободен и они завели в него своих молламов и Принца, после чего вошли в таверну, граф приказал, чтобы хозяин постоялого двора позвал всех своих работников, а когда они явились, велел им сеть за стол напротив себя и отца Вастоса к полному удивлению остальных постояльцев. Однако, Иль даже и не собирался тут зверствовать и устраивать допросов с пристрастием. Наоборот, он прошел с кошелём вдоль трёх составленных вместе столов и вручил каждому из работников постоялого двора, хозяину и членам его семьи по золотой монете достоинством в пять даргов, сел напротив и сказал:
— Дамы и господа, вчера ночью на вашем постоялом дворе остановилась группа путников, которая ранним утром отправилась на встречу со мной, да, кстати, мы не представились, я граф Ильхем де-Шорн, а это мой друг, отец Вастос. В общем мы хотим знать всё об этих путниках и если кто-то может нам рассказать от них хоть что-то, то мы просто покупаем у вас это информацию. Вам за неё уплачено вперёд.
Первым, нахмурившись, выступил хозяин постоялого двора:
— Ваша светлость, те путники, о которых вы говорите, пришли к нам в Вершины уже почти затемно. Вид у них был очень усталый, все они были голодны, да, только вот денег у них на всех было всего сорок пять даргов медью, но я и их брать не стал. В прачечной ещё имелось четыре котла горячей воды, а они, ваша светлость, очень уж были грязны, вот моя жена и предложила им помыться и постираться. — Сделав небольшую паузу, мужчина со вздохом продолжил — Странные они какие-то, ваша светлость. Вошли все вместе в прачечную, разделись и принялись стирать свои вещи и купаться, словно им неведомо, что они мужчины и женщины. Ну, а потом отжали одежду, надели её на себя мокрую и хотели лечь на улице, да, я не позволил. Велел всем зайти в таверну, дал всем по большому ломтю хлеба с мясом, Вихель с Силком постелили им чистые половики на пол, они и попадали там, а утром, проснувшись, подались чуть свет во двор и принялись дрова колоть. Все что были перекололи и в поленицу сложили. Ну, как мне их после этого было не отблагодарить? Накормил я их завтраком, собрал кое что из одежды, хлеба с собой дал, они и ушли. Очень к вашей светлости в лагерь торопились. В общем-то вот и все, ваша светлость. Да, вот еще что, я спросил откуда они идут, так одна женщина ответила мне что с запада, от самой реки Фальмиры. Через неё монахи их на лодке перевезли, а до того их три дня в закрытом фургоне везли и им всю дорогу рассказывали, как до вашей светлости добираться. Они идут из монастыря какого-то святого Кейдария, да только отродясь у нас такого святого не было. Про то вам и святой отец Вастос скажет.
А вот как раз кто-кто, а святой отец Вастос на этот счёт вообще ничего не мог сказать, зато жена хозяина постоялого двора, как только её супруг умолк, со вздохом сказала:
— Ваша светлость, я вот ещё какую странность приметила. Волосы у них необычные, очень светлые, почти белые, но не седые. Таких я ни у кого не видела. Бывают, конечно, среди людей светловолосые, но не на столько же, чтобы почти как серебро. Да, и как только они все помылись, то первым делом своими мокрыми платками головы укрыли, а уже потом одеваться стали.
