Она завязала косы кренделями вокруг ушей и очутилась на Добрачиной улице, номер шесть, на третьем этаже, вход со двора. В каждой квартире было окно, выходившее на солнечную сторону, и еще одно, глядевшее на подветренную, и летом моль заводилась здесь даже на собаках. Она прислонилась затылком к кнопке звонка, вынула из сумочки виноградную мазь, намазала, перевернув коробочку, нижнюю губу, нижней губой – верхнюю и нажала головой на кнопку. «Симонович», – прочитала она на прибитой под звонком табличке и вошла. В дом ее впустил мальчик лет десяти, она сразу поняла, что это и есть ее будущий ученик, и, следуя за ним, подумала: «У этого попа высоко начинается, от самой талии».
Супруги Симонович усадили ее на трехногий стул и прежде всего сообщили, сколько они готовы платить ежемесячно за уроки. Тысяча динаров за каждого ребенка звучало привлекательно, и она согласилась. Геро сидела, опоясанная косой, пересчитывая языком зубы и наблюдая за тем, как Симонович каждый раз, когда ему случалось произнести звук «р», мигал левым глазом. Они выждали момент, когда стемнело, и налили в три узких стакана какой-то крепкий напиток.
– Доброго здоровья! – пожелал хозяин и два раза мигнул левым глазом, будто пересчитывая кости в языке. Не успела Геро подумать, что она напрасно теряет время, как заметила на губах своей работодательницы странную просящую улыбку. Она дрожала на ее лице, как маленькая перепуганная зверюшка.
«Не иначе как дети настоящие тупицы, если с матерью такое творится!» – заключила Геро и в этот момент задела рукой стакан. Несколько капель упало ей на платье. Она посмотрела на это место, заметила пятно, расползавшееся по ткани, и стала быстро прощаться. При этом у нее было впечатление, что ее ногти растут с головокружительной быстротой.
На Васиной улице Геро купила две большие тетради и в тот же вечер подготовила их для занятий со своими будущими учениками. Руководствуясь тем, как ее учили в детстве, она разделила каждую страницу на две части вертикальной линией. В правый столбец следовало вписывать настоящее время и прошедшие времена французских глаголов. Левый столбец был предназначен для будущего времени, сослагательного наклонения и партиципа, который означает действие, происходящее одновременно с главным.
На улице зимняя сырость смешивалась с летней, и комнаты во всех домах источали прошлогодние запахи. Геро взяла тетради и отправилась на первый урок на Добрачину улицу. Когда она поднималась на третий этаж в квартиру Симоновичей, у нее болели «чертовы укусы» на ступнях.
– Скажи мне, какой сегодня день, только честно! – спросила она у своего питомца, глядя на него, как змея на лягушку. Он потупился от смущения, она увидела, как он весь покрылся каким-то странным потом и снова повернулся к ней задом.
Мальчик подвел ее к столу, вокруг которого стояло три зеленых стула; в темноватой комнате днем горел светильник, а по ночам его гасили, потому что в такое время там никто не бывал. Некоторое время спустя они пили чай, и она смотрела, как мальчик ногтями крошит над чашкой кусок сахара, а потом сосет пальцы, потом они начали заносить в новую тетрадь первые французские глаголы. На столе рядом с их чашками стояла и третья, однако она осталась неиспользованной.
– Ты боишься смерти? – неожиданно спросил мальчик у Геро.
– Я о смерти не знаю ничего, кроме того, что я умру в двенадцать часов и пять минут.
– Как это «в двенадцать часов пять минут»?!
– Очень просто. Все Букуры в моей семье были минерами. Мины они устанавливали с таким расчетом, что те взрывались в полдень, и об этом все знали там, где они работали, – на рудниках, на строительстве железной дороги и так далее, поэтому люди всегда прятались, когда начинало бить полдень. Если мина не взрывалась, кто-то из Букуров в двенадцать часов пять минут должен был пойти проверить, что не сработало. Так они обычно и умирали.
– А как же ты умрешь в двенадцать часов пять минут, если ты не минер?
– Очень просто. В двенадцать часов химический институт, в котором я учусь, закрывается. Все опасные опыты, которые нам делать запрещено, я оставляю на после двенадцати и, когда все уходят, зажигаю первую горелку.
