Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России - страница 35

Какую сторону занимал человек в деле о разводе с Бутовичем, стало теперь для Сухомлиновых лакмусовой бумажкой для оценки его надежности и порядочности. Всякий сомневающийся автоматически попадал в число личных врагов. Отношения между Сухомлиновым и многими его ближайшими друзьями, например Березовскими, которые были не в восторге от его новой супруга, после 1909 года заметно охладели. И, напротив, те, кто выражал симпатию и поддержку чете в ее двухгодичной борьбе за получение развода, независимо от личных качеств были допущены в интимный круг их дома.

Среди тех, кто попал в эту категорию новых друзей, была Наталья Ивановна Червинская, которая, будучи кузиной Бутовича, демонстративно приняла сторону Екатерины на том основании, что обида, которую она сама потерпела от мужа, позволяет ей лучше понять горе Екатерины. Эта неожиданная поддержка произвела на Екатерину такое впечатление, что она, повинуясь порыву, пригласила Червинскую пожить в особняке военного министра, где та и гостила на протяжении нескольких лет. Сухомлиновы чувствовали себя обязанными Николаю и Анне Гошкевич. Екатерине удалось достойным образом отблагодарить их еще до формального завершения бракоразводного процесса — летом 1909 года она познакомила Николая с Александром Альтшиллером, по ее просьбе киевский бизнесмен предложил Николаю должность петербургского представителя Южно-русского машиностроительного завода. Николай с благодарностью согласился, контору устроили в его квартире на Большой Зелениной. Далее мы увидим, что Мясоедов также воспользовался разводом Бутовича, чтобы снискать расположение Сухомлинова — это, в свою очередь, позволило ему вновь надеть военную форму при таких обстоятельствах и с такими последствиями, которые смело можно назвать едва ли не самыми драматичными во всем «шпионском» деле.

Можно предположить, что Екатерина Викторовна, дама неуемных амбиций, была довольна, совершив за десять лет столь необычайный скачок вверх по социальной лестнице. В 1902 году безымянная секретарша, гнущая спину над бумагами в мрачном адвокатском бюро; год спустя — хозяйка огромного имения; теперь — всего через пять лет — супруга военного министра, одного из самых важных и влиятельных столичных чиновников. Однако радость Екатерины и предвкушение триумфа, который ждал ее в петербургском обществе, скоро рассеялись: оказалось, что на этом пути ее подстерегали непреодолимые препятствия. Неписаное правило гласило, что разведенная женщина ни при каких условиях не может быть представлена ко двору. Положение осложнялось тем обстоятельством, что развод Екатерины Викторовны был историей до крайности гадкой, содержавшей преданные огласке грязные взаимные обвинения и множество темных слухов. Сухомлинов все еще был запачкан этим делом^>1. Новобрачных отказались принимать в самых влиятельных салонах Петербурга. Даже кое-кто из старых друзей Сухомлинова закрыл для него двери своих столичных домов. Несмотря на весьма высокое официальное положение мужа, «свет» объединился, чтобы разрушить надежды Екатерины Викторовны на триумф в обществе^>2.

Вероятно, общественный остракизм огорчил Екатерину Викторовну, однако она не была побеждена. С характерной для нее энергией она делала все, что было в ее силах, для поддержания и укрепления положения супруга в обществе. Так, она убедила Сухомлинова возобновить близкое знакомство с генералом Е.В. Богдановичем, чьи безупречные связи при дворе могли оказаться полезными для продвижения мужа в генерал-адъютанты, в число избранных высших офицеров, приближенных к персоне императора^>3. Кроме того, эта молодая и полная жизни женщина вовсе не была расположена к уединению. Постепенно она создала собственный, довольно обширный круг общения. Один из ее недоброжелателей позже писал, что она «создала свой кружок из людей, хотя и не допущенных в великосветское общество, но занимавших благодаря своим деловым качествам и большим средствам то или иное видное положение»