И что характерно: чтобы своевременно информировать армейского читателя о фронтовых событиях, военкорам приходилось писать свои «гвоздевые материалы» весьма оперативно, часто на прикладе автомата в солдатском окопе или на колене во время короткого привала. В жаркие дни боев В. Кондратенко, поэт по натуре, наверное, и сам не замечал, как постепенно вырастал в наблюдательного, опытного документалиста. Правда, настоящим мастером художественной прозы ему еще предстояло стать, но уже в годы работы во фронтовой газете он озорно мог подписаться под удивительным, как для поэта, признанием Александра Твардовского:
«Внутреннее удовольствие мне больше доставляла работа в прозе — очерки о героях боев, написанные на основе личных бесед с людьми фронта. Пусть они были коротки, в 200—300 газетных строк, далеко не вмещающие всего того, что давало общение с человеком, о котором шла речь, но, во-первых, это являлось фиксацией живой человеческой деятельности, закрепление материала фронтовой жизни; во-вторых, здесь... нужно было просто и достоверно изложить суть дела, и, наконец, все мы знали, как ценили сами герои эти очерки, делавшие их подвиги известными всему фронту, заносившие их имена как бы в некоторую летопись славы».
Именно скупые, достоверные, с конкретными адресатами газетные материалы, опубликованные на страницах «Правды», «Красной Звезды», «Комсомольской правды», «Красной Армии», и составили прозаическую книгу В. Кондратенко времен войны с непритязательным названием «Фронтовые очерки». Но все же ее автор страстно мечтал о тех непостижимо еще далеких мирных днях, когда он смог бы полностью отдаться поэтическому творчеству. И когда после ранения он был демобилизован по инвалидности, то немедленно занялся любимым делом, которое всегда считал своим исконным призванием.
В течение нескольких послевоенных лет в республиканских издательствах Украины увидели свет четыре сборника стихов В. Кондратенко — «Кровью сердца», «Гвардейцы», «Великое время» и «Дорогами наступления», лейтмотивом которых была тема ратного подвига советского народа в минувшей войне. Казалось бы, творческая судьба этого писателя раз и навсегда точно определена. Но...
Недаром говорят: литература — это океан, еще никем до конца не познанный. Чем глубже недавний военкор изучал события отполыхавшей четырехлетней битвы, чем дольше осмысливал судьбу своего сурового поколения, тем явственнее чувствовал: в стихах и догмах ему не под силу во всей полноте рассказать миру о том, что видел и пережил под Бродами и в Голосеевском лесу, на горьких дорогах отступления и под хутором Вертячим, на Курской дуге и при освобождении родной Украины, скорбь о которой всегда была в его сердце и выплеснулась в проникновенной поэтической строфе:
После дымной грозы медуницей
На рассвете повеют ветра.
Голубые мне снятся криницы
И веселые зори Днепра...
Нет, это не был творческий кризис. Просто поэт Виктор Кондратенко вел поиск изобразительных средств для своего боевого и жизненного опыта. И все чаще и чаще его мысленный взор останавливался на жанре художественно-документального романа. Тем более, что к этому времени уже появились первые книги о битве под Москвой, об осажденном Ленинграде, о ратном триумфе на берегах Волги. Только о грандиознейшем сражении на Курской дуге, где произошло крупнейшее во всей мировой войне встречное танковое побоище, где фашистский вермахт потерял более полумиллиона солдат и офицеров, сражение, очевидцем и участником которого В. Кондратенко был от начала и до конца, не существовало ни единого масштабного художественного произведения. И вот у поэта Кондратенко созревает замысел правдиво поведать читателям о всех перипетиях Курской битвы, которая, по единодушному мнению военных историков, «надломила становой хребет гитлеровского рейха». И что самое главное — он решил сменить вид литературного оружия и обратиться к жанру многопланового романа.
Решение это нельзя считать ни самонадеянным, ни преждевременным. В послевоенные годы многие признанные поэты, особенно те, что прошли на фронтах испытание огнем, охотно брались за освоение неизведанного материка прозы. Но лишь немногим счастливцам суждено было стать такими выдающимися прозаиками, как Константин Симонов и Олесь Гончар, Михаил Стельмах и Григорий Тютюнник. Однако Виктор Андреевич верил в свои силы. Он ведь не был новичком в прозаическом цеху, его перу уже принадлежали две книги очерков и сотни газетных публикаций. Разве это не фундамент штурма романного жанра?
