И опять ошибся. Тоня довольно охнула, прильнула к его груди и начала сама целовать. Через десять минут они пошли на второй заход. И теперь Титов не спешил. Проснувшаяся память подсказала, что и как. И виноватым он себя больше не чувствовал…
Все предыдущие процедуры, лекарства и препараты подводили его к сегодняшнему дню. Все было просчитано и предусмотрено заранее. И пиковое значение восстановления достигнуто точно в срок. Сознание и тело были выведены на новый уровень. На уровень молодости.
Но завершить комплекс должна была одна процедура. Проверка потенции и мужской способности организма. После чего на уровне подсознания, на генетическом уровне, закреплялось это новое состояние.
И Титов с задачей справился. С помощью Тони.
Она ушла через час. Сказала, что есть дела, и ускользнула. Сперва в ванную, потом из коттеджа. А Титов так и лежал на кровати. Уставший и довольный. Уже свыкнувшийся с новой реальностью и с молодым телом.
Перед ее уходом он спросил:
– Я могу увидеть главного врача?
– Сейчас? – удивилась Тоня.
– Да.
– Но уже восьмой час!
– И все же.
Медсестра помедлила и сказала, что можно.
– Я скажу, тебя позовут.
– Спасибо. Тоня!
– А?
Титов повернулся на бок, хлопнул рукой по простыне.
– У нас кое-что изменилось, да?
– Кое-что, – с улыбкой подтвердила та.
– И не только это.
– И что еще? – изогнула она бровь.
– А то, что с этого вечера ты спишь в этой кровати.
Медсестра одарила его веселым взглядом и с кокетством произнесла:
– Посмотрим.
– Иди.
Собираясь к главврачу, Титов вдруг обнаружил, что хозяева пансионата упустили из виду одну мелочь. А именно не успели или позабыли сменить гардероб внезапно помолодевших пациентов. И сейчас в шкафу спальни лежали и висели вещи, которые совершенно не налазили на молодого здоровяка. И ширина плеч иная, и объем груди, и рост. Вот казус!
Титов кое-как натянул на себя серую футболку от костюма для пробежек. Благо брюки подошли, хотя и сидели почти в обтяжку. Видок, конечно, комичный. Как гимнаст.
Эта промашка вдруг привела генерала в хорошее состояние. Давивший на плечи груз неизвестности и непонимания спал, стало легче на душе. Не зря говорят: смех – лучшее лекарство от стресса.
Идти никуда не пришлось. Когда Титов уже хотел покинуть коттедж, на пороге вдруг возник главный врач собственной персоной.
– Добрый вечер, Илья Дмитриевич! – произнес тот, входя в коридор. – Я получил сообщение о вашей просьбе и решил сам навестить вас. Не возражаете?
– Да нет… – протянул несколько растерянный Титов, отступая назад. – Прошу.
Главврач бросил на генерала внимательный взгляд и смущенно фыркнул.
– Извините, Илья Дмитриевич. Накладка вышла. Новая одежда для вас готова, видимо, забыли принести. Я дам команду…
Забыла, вернее, не успела, принести вещи Тоня. Просто не взяла их из корзины, уже подвезенной к дверям коттеджа. Внезапно пробудившаяся страсть Титова захлестнула и ее, и она ушла, так и не переложив новый гардероб пациента.
– Ничего, – махнул рукой генерал. – Подожду. Это далеко не самое главное, доктор.
Они прошли в комнату, сели – Титов на диван, главврач в кресло.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Как молодой… – пошутил генерал. – И надеюсь, это не пройдет…
– Что вы хотели узнать?
– Не надо, – покачал головой Титов. – Вы прекрасно делаете невозмутимый вид, но показывать непонимание не стоит. Вы и сами отлично знаете, что я хотел спросить. Давайте будем играть в открытую.
Главврач согнал улыбку с лица, выпрямился в кресле и вполне серьезно произнес:
– Давайте в открытую. Вас наконец проняло, и вы решили узнать, как и что происходит в этом странном пансионате, где умирающих стариков за две с половиной недели превратили в молодых парней. Что за методика такая, что за чудо-лекарства?
– Именно.
– Сегодня тридцать первое. Курс начат пятнадцатого, еще во время вашей поездки сюда. Хотя вы об этом и не знали. Итого семнадцать дней от старости до юности. А первые признаки омоложения вы заметили еще неделю назад. Вполне серьезные, конкретные признаки. Четко указывающие на то, что процедуры, мягко говоря, выходят за рамки обычного.
Главврач говорил спокойно, не торопясь, словно читал лекцию. Правда, в голосе была заметна легкая ирония.
