— Я, кажется, догадался, о чем ты говоришь! О многоженстве?
Каффади утвердительно кивнул:
— Аллах позволяет правоверному мусульманину иметь трех жен и бессчетное множество наложниц!
Скривив шею, он заглянул в лицо Гавриле.
— Ты говоришь о том, что твои Боги любят тебя? Почему же тогда они не дают вам высшего наслаждения, которого достоин мужчина?
Гаврила посмотрел на Исина и рассмеялся прямо в лицо караванщику.
— Разве ты не знаешь, что наши Боги позволяют мужчине иметь не три жены, а столько, сколько тот можно прокормить.
Муаммар дернул себя за бороду от огорчения, но быстро нашелся с ответом.
— Может быть, но вам никогда не достичь нашего рая…
— А каков он? — полюбопытствовал хазарин.
— О! Наш рай великолепен! Тенистые сады, фонтаны, вечно юные гурии. Даже после смерти самые достойные из нас продолжают жить земные радостями!
Глаза Муаммара заблестели и он с воодушевлением начал расписывать жизнь праведников в обществе вечных девственниц. Его спутники вздыхали и закатывали глаза, подтверждая сказанное кивками.
— А свинина? — вкрадчиво перебил их хазарин. — А вино?
Слабые места противника он знал наперечет и разил без промаха.
— Где же хваленая любовь вашего Аллаха к человеку, если ему ни выпить нельзя, ни закусить как следует?
— У каждой религии свои запреты, — пожал плечами купец. Против этого выпада возразить ему было нечего. — У нас одни запреты у вас другие. К тому же винопитие, разрешенное вашими Богами, более верно и скоро доводит человека до скотского состояния, чем что-либо другое! Разве это не так?
Он посмотрел на Избора, одобрительно кивавшего каждому его слову. Но тот против ожидания ответил:
— Не то чтоб я был сильно привязан к винопитию, но не люблю я все эти запреты…Ну их. Зачем себя мучить? Запретом для человека может быть только совесть!
— Но ведь совесть и есть голос Бога в душе человека? — опросил купец. Избор согласился с ним.
— Да.
— А при чем тут совесть? Воля Аллаха священна и ее невозможно остановить! Захочет Аллах, и рыбы поплывут по небу, захочет — солнце взойдет на западе!
Гаврила, со спокойной улыбкой слушавший его, не преминул добавить от себя:
— То же самое случится, если этого захотят наши Боги!
— Докажи! — быстро сказал купец, решив что наконец-то поймал славянина на слове.
— Докажи сам! — вернул ему насмешку богатырь.
— Приезжай в Бухару, и, по воле Аллаха, мулла Муталиб совершит для тебя чудо! Такое чудо, которое сможет убедить в моей правоте любого неверного!
Насколько торжественными были слова Муаммара, настолько ироничными оказались слова киевского богатыря.
— В Бухару? — насмешливо переспросил он. — Зачем? Почему не в Нагасаки? Разве сила твоего Бога не находится всегда с тобой? В твоей душе?
Каффади молчал.
— А может быть тебе просто нечего мне сказать? — Каффади покачал головой. Ему было что сказать.
— В воле Аллаха делать чудеса там, где он хочет и когда он хочет.
— И все же ты зовешь нас в Бухару? — напомнил ему его слова Исин.
— Ты же не можешь предложить мне даже этого. Укажи мне место, где твои Боги могут проявить свою силу и я охотно приеду посмотреть! — сказал караванщик. Масленников, склонив голову набок, смотрел на купца, словно выбирал место, куда хотел вцепиться зубами. Избор, уже представлявший, что может сделать Гаврила, видел, что выбор у того был.
— Конечно, я сделаю это! — Кротко сказал богатырь. — И для этого тебе не придется ехать ни в Киев, ни в Гороховец. Из уважения к твоему гостеприимству, в его силе я смогу убедить тебя прямо здесь. И сейчас.
Разговор зашел слишком далеко. Сейчас они смотрели в глаза, давая друг другу возможность рассмеяться и обернуть все шуткой. Пока они сверлили друг друга взглядами, Избор оглядел на всякий случай поляну. Четыре костра горевшие на ней отбирали у ночи довольно места, чтоб Гаврила мог показать мусульманам все, что захочет — света и тепла костры давали столько, что он обеспокоясь судьбой путеводного яйца, лежавшего в сумке (как бы не испеклось) отодвинул ее подальше от огня. Тем временем Гаврила медленно, давая магометанам возможность почувствовать удивительность момента, поднялся. Движения его были плавны и полны торжественности. Разгибая колени он медленно вырастал на их глазах, и рост прибавлял ему могущества… Вытянув руки вверх он во всю силу заорал:
