— Далеко не прячь…. Понадобятся еще….
— Думаешь драться придется? — поскреб обгорелую голову Избор. Он думал о чем-то своем, переводя взгляд с Гаврилы на клетку перед ним и Масленников грустно усмехнулся.
— Вам-то точно, это меня никто не тронет. Так что не убирай далеко…
— Это точно. Все вроде при деле. Один ты бездельничаешь. Куда бы тебя приспособить?
Гаврила только покачал головой. В его душе слились два чувства. С одной стороны он ощущал свою никуда не пропавшую силу, тяжесть меча и доспехов, а с другой знал, что все это ему только кажется. Он был сном. Да! Именно сновидением — бесплотным и неопасным, под ногой которого трава не зашелестит и ветка не хрустнет…
— В дозор если только… Глаза-то смотрят, да уши… — предложил Гаврила.
— Да. Без дела шляться каждый может… Тебя бы с пользой приспособить….
Гаврила обиженно молчал.
Не дождавшись ответа, Избор вернулся к сумке. Не выпуская из рук яйца он начал перекладывать вещи там, разбираясь что же у них осталось после вчерашней ночи. В мешке было пусто — ни припасов добрых — только хлеба каравай — ни одежды, но там было главное — ковчежец с настоящим талисманом, да кувшин, что подарил Муря. Из развязанной горловины наружу свесилась веревка. Масленников смотрел на нее и что-то забрезжило в его голове. Когда Избор уже хотел затолкать ее обратно, он остановил его.
— Слушай, а веревка у тебя вся настоящая?
— Что значит «настоящая»? — не понял Избор.
— Ну, такая как ты. Или нет?
— Часть так, часть эдак.
Гаврила обрадовано хлопнул себя по бокам.
— Так давай я клетку хоть понесу. Привяжи ее ко мне!
Избор поднял брови, посмотрел на Исина.
— Я заодно ее в себе и спрячу тогда. От дурных глаз подальше, — добавил Масленников. — Вот считай одна рука у тебя и освободиться.
Уловив желание Гаврилы хоть в чем-то оказаться полезным, Исин, еще не поняв все до конца, согласно кивнул. Мысль пришлась Избору по вкусу
— Попробуем, может чего и выедет.
Распутав веревку, они общими усилиями протащили ее конец в кольцо, что было расположено на верхней крышке, завязали узел и Гаврила, отрубив своим мечом конец веревки, обвязал его вокруг пояса.
— Пройдись, — попросил Избор. Богатырь прошелся.
Зрелище было жутковатым — при каждом шаге из тела одетого в крепкий доспех человека выскакивала клетка с чашей и вновь пропадала в нем.
— Ну?
— Смотреть страшно… — признался Исин.
— Потерпишь, — весело ответил Гаврила, вполне довольный, что тоже при деле. — А уж если совсем плохо будет — отвернешься.
Готовясь в дорогу, Избор из пращи сделал себе пояс. Завязав на ней два узла он вставил туда ножны, а потом обернул все это вокруг себя. Получилось не очень удобно, но это все же было лучше чем ничего. Он несколько раз подпрыгнул, но ножи держались крепко.
— Тише ты! Яйцо раздавишь!!!
— Может оно и к лучшему…. — сказал осторожный Исин. — Вот попомните…. Заведет оно нас…Уши обрежут, кровь высосут…
— Справимся. Если что — Муря подсобит… — ответил Гаврила.
— Он первый и высосет…
Избор не согласился с Гаврилой и отрицательно качнул головой. Как ни крути, а колдуна они обманули. Когда он это поймет, а поймет он это обязательно, вряд ли он обрадуется.
— Не знаю. Не уверен.
Он помолчал, и, словно подведя черту под их разговором об этом, сказал:
— На себя надеяться будем. Друг на друга, да на удачу… А на колдунов надеяться… Да у них и памяти — то нет…
Переминающийся от нетерпения с ноги на ногу хазарин спросил.
— Почему это?
— Да вот яйцо нам оставил, а как его в дело пустить — не сказал.
— Так это не у него, а у тебя с памятью худо. Спросить бы надо было. Ты его на землю положи, а там посмотрим…
Избор ни слова не говоря, нагнулся и положил яйцо в траву, готовый случае необходимости бежать за ним, но яйцо проявило своеволие и никуда не двинулось.
— Ишь ты! — сказал Исин, рассчитывавший как можно быстрее убраться с этой полянки и встать на путь истинны.
— Первый раз вижу такое строптивое яйцо, — сказал Гаврила.
— Наверное сказать чего-нибудь нужно было, — догадался Исин и на всякий случай сказал:
— Ищи!
Яйцо но двинулось о места. Немного подождав, Избор ехидно сказал:
— Что оно тебе собака, что ли?
