– Мать твою!.. Видал да!?
– Да заткнись ты! Лучше умойся.
Милена, очнувшись, едва выбирается из-под стола. Боится, что снова упадет. Немного подкашиваются ноги, звенит в ушах, дрожит дыхание. Картина из двух бездыханных тел на полу с огнестрельными ранениями вызывает обиду, безысходность и что самое поганое «страх».
Убийца пятой точкой сидит на ковре, продолжает плеваться кровавыми ошметками. Предложенная рука сообщника помогает подняться. Раздается выкрик в адрес свидетельнице:
– Чего уставилась!? Сука! А ну проваливай к остальным, а то прикончу!
Милена ковыляет прочь. По лестнице вниз. Жидкие линзы проливающихся слез искривляют зрительное восприятие реальности. Пройдя межвагонный переход – снова трупы: тела охранников разбросаны по вагону. Ноги перешагивают бездыханную жертву вооруженного захвата, лежащего поперек. Сильно расклешенные джинсы вытирают кровь с униформы.
В середине коридора, как будто в конце туннеля, появилась светлая надежда – так показалось на мгновение. Из открытой внешней двери сейфа виден голубоватый рассеянный свет, излучаемый стеклянным саркофагом, в котором заключен мощный механизм. Из этих не райских ворот долетает набор слов – точно не ангельских:
– Ты! Какого хрена стоишь!? Иди сюда!
Девушка идет на голос с нагловатым оттенком. За многострадальное плечо хватает Лис Милену. Обсохли ее глаза, теперь они максимально раскрыты и нет понимания, что куда-то ведут – психика испытывает максимальную нагрузку. Вот лестница опять и кроссовки отчитывают ступеньки. На этаже встречают те же лица напуганных людей, они тут же склоняют головы, не хотят быть мишенью. В желудке Милены становиться тесно – сильно тошнит. Спазм сгибает джинсовую девушку, торс прячется за спинку кресла сразу у входа на второй этаж, еще больше оголилась поясница. Завтрак вокзального «Бистро» хлещет под столик.
Через три десятка минут Хлопцов и Сурко уединились на первом этаже последнего вагона в одном из купе. Командир наемников по рации требует отчета:
– Всем доложить обстановку.
Самый смелый рапортует:
– Заложники изолированы в последнем вагоне, сотовые изъяты.
В радиоволну вмешивается беззубый наемник:
– Тут у нас был небольшой инцидент. Какая-то девка вздумала позвонить. Я ее успокоил.
В Хлопчике просыпается садист.
– Она жива?
– Пришлось пристрелить.
Сатанинская ухмылка кривит рот Хлопцову. Его интересуют подробности.
– И как это произошло?
– Она пыталась позвонить. Ты же сам сказал, что такие попытки пресекать жестко.
– Правильно! Молодец! Еще на одну москальскую сучку меньше.
Кровь заполняет избитому наемнику рот. Плевок от души. Еще один передний зуб белеет в красной кляксе на ковре. Продолжается рассказ о «доблестном» расстреле:
– Ее парень на меня напал. Друг меня спас. Всадил этому москалю пару пуль.
Хлопчик с досадой хвалит бандеровца.
– Неплохо!
Главарь изо всех сил скрывает приступ бешенства, ведь натура маньяка, отравившая душу, не желает, что бы кто-то, кроме него, казнил ненавистных москалей за малейшую провинность.
Большая часть состава не подверглась участи последних трех вагонов. Беззаботное путешествие обеспечено комфортом и услугами развлекательного характера. Единственная неприятность – отсутствие связи, но даже это не доставляет особых неудобств.
Вилен, походкой репера, пересекает четвертый вагон (если считать от «хвоста» состава), несет фигуристую бутылку, пальцы частично скрывают яркую этикетку. Желтеет апельсиновый сок. Воздушный пузырь то и дело перетекает от горлышка до дна, точно в шаг. Ремешки штанов сопротивляются воздуху, болтаются как на рюкзаке туриста. На стальной пол тамбура ступают массивные ботинки, стук металлических вставок слышен уже в переходе в третий вагон, где должна ждать свой напиток Милена. Дверь, серьезным препятствием, перекрыла путь. Подергивания ручки результатов не дали. Откидывание челки совпадает с намереньем идти назад. Обратный маршрут заканчивается у комнаты проводников. Вежливый стук. Приглашение: «войдите» – пробилось сквозь обшивку. Стена поглощает дверь, лязгают упоры.
Девушка в униформе в глубине помещения во весь рост у окна. Стройные ноги заставляют бросить взгляд. Вилену неудобно от проявленного интереса, поднимает глаза на овал лица. Ее губы, хоть и средней величины, но обладают ярко выраженной формой: верхняя линия симметрично от центра расходится, вырисовывая подносовой желобок, полого спускается к уголкам рта, где чуть задирается на кончиках, а снизу – ровная плавная дуга, как бы подчеркивает столь редкий волнистый узор. Геометрия подбородка среднего размера заостряют общие черты. Немного вогнутая спинка носа переходит в нить светлых бровей. Голубые глаза имеют раскосый разрез.
