«Советский строй, как и царизм, но в чрезвычайной степени, стремится к искусственной индустриализации путем повсеместного и постоянного вмешательства государства, защищенного запретителъныгми таможенныгми пошлинами … Петр Великий ввел государственную монополию на торговлю предметами первой необходимости и на всю внешнюю торговлю. В его царствование развился своего рода государственныгй капитализм».
Далее Суварин приводит статистику о том, что после Петра в России осталось 730 заводов, по большей части основанных им самим. Во времена Екатерины количество заводов утроилось. При Александре I — более чем удвоилось. При Николае I — почти удвоилось. Причем, делалось это преимущественно государством. В итоге Суварин приходит к выводу, что последователи Петра I в целом следовали в русле его политики государственной индустриализации. Это продолжалось вплоть до 19‑го века, когда «капитализм вернул свои права». Но и тогда роль государства «оставалась решающей для прогресса промышленности и транспорта»>2.
Обращение Сталина к русскому государственному индустриализму на рубеже двадцатых–тридцатых годов нынешнего столетия не было случайным. При всех существенных различиях, положение СССР после революции во многом напоминало ту международную обстановку, в которой находилось Русское государство в 16–17 веках. Окруженное со всех сторон врагами, оно было вынуждено вести отчаянную борьбу за выживание. Сталину не оставалось ничего другого как воспользоваться опытом своих великих пред ественников, обеспечив их зажатой в тиски России победу над всеми ее противниками. Сталин понимал, что индустриализация необходима, иначе «нас затрут». Поэтому он начал и осуществил в России то, что можно охарактеризовать как национальную модернизац ию по восточному образ цу. Запад не знал и не имел прецедентов таких форм экономического развития. В дальней шем по схожему пути пойдут Япония и так называемые «азиатские тигры», хотя в них размах и мас табы преобразований намного уступали гигантским свер ениям сталинской эпохи. Но это и понятно, поскольку и размеры указанных стран и грандиозность исторических задач, стоящих перед ними были несравнимы с российскими. Тем не менее, страны Азии, выбрав шие этот путь, уже в течение долгого времени являются наиболее динамично развивающейся группой государств мира. Они стабильно удерживают лидерство над Западом в темпах экономического роста и, видимо, скоро будут в состоянии обойти Запад по основным экономическим параметрам. Особая нелюбовь к Сталину на Западе обыясняется, видимо, как раз тем, что он доказал возможность альтернативного западному пути экономического развития.
Сталин провел национальную модернизацию под флагом марксизма–ленинизма. Но это не имеет принципиального значения. Продолжая сохранять внешнюю приверженность этой теории, он сумел направить разрушительную революционную энергию народа в позитивное, созидательное русло. Он воплотил в себе национальную волю русского народа и беспощадно провел ее в жизнь. Модернизация состоялась, и выживание русской нации и союзных с ней народов было обеспечено. Мощный промышленно–технологический рывок третий раз в истории спас Россию от уничтожения враждебными силами. Успе шно выявив преемственность политической философии Сталина с русской государственной традицией, западные исследователи, как правило, заходят в тупик и не могут раскрыть революционной стороны сталинской доктрины. Поэтому в большинстве случаев они вынуждены ограничиваться констатацией расхожей формулы о том, что эта доктрина все–таки представляла собой обычный, хотя и несколько видоизмененный, марксизм–ленинизм. Именно в этом и состоит слабое звено западного подхода и, в частности, традиционалистской ш колы, поскольку нельзя совместить русскую политическую традицию и марксизм–ленинизм, также как, например, нельзя совместить католицизм и ислам. Не удивительно поэтому, что такое совмещение породило множество ошибочных трактовок политики Сталина, причин и мотиваций его действий. Одной из распространенных о ибок явилось, например, представление о Сталине как центристе, который поочередно примыкал то к левому, то к правому крылу партии. Такую интерпретацию дает, в частности, И. Дейчер, хотя даже он вынужден признать специфический характер сталинского «центризма». По мнению Дейчера:
