Троцкистскую колу составили в основном бывшие сторонники и единомышленники Троцкого в Коминтерне, международном рабочем движении и в самой КПСС. Эта ш кола вплоть до начала девяностых годов вела свою собственную войну. Задним числом она пыталась разрешить в свою пользу тот исторический спор, который уже был решен на полях идеологических битв второй половины двадцатых годов. Тогда победа осталась за Сталиным. Но троцкисты не хотели признавать поражения и еще долгие годы вели шаманский «бой с тенью». Понятно, что, стремясь доказать свою правоту, они были не очень разборчивы в средствах.
Вполне очевиден и предвзятый характер антикоммунистической колы, особенно расцветшей на Западе в годы «холодной войны». Эта школа умело использовала то, что советская пропаганда называла «ошибками» Сталина, а троцкисты «ревизией» марксизма–ленинизма, для дискредитации коммунистической доктрины как таковой. Между тем, главная цель этой ш колы — подрыв влияния коммунистической идеологии — очень часто не совпадала с задачами научной объективности. В результате многие факты и события получили поверхностную, неглубокую интерпретацию, а зачастую были просто сфальсифицированы.
Что касается сторонников традиционалистской школы, то они по своим идеологическим пристрастиям (это следует отличать от метода исследования) примыкали либо к троцкистской, либо к антикоммунистической колам. В первом случае они на основе традиционалистского подхода пытались доказать «ревизию» Сталиным марксизма–ленинизма. Во втором — чисто российское, «не западное» происхождение этой доктрины.
Все перечисленные причины предопределили тот факт, что автор настоящей работы не посчитал возможным присоединиться ни к одной из вышеназванных школ. При подготовке исследования он делал основной упор на документальные источники — работы самого Сталина, материалы Коминтерна, документы внеш ней политики СССР. Более осторожно автор подходил к использованию мемуарной литературы, стараясь сопоставлять оценки и наблюдения очевидцев различной политической ориентации. Что касается исследовательской литературы, то она использовалась преимущественно в целях привлечения обширного фактического материала. При этом автор избегал следовать за сложившимися сюжетами интерпретаций тех или иных мотивов действий Сталина, придерживаясь своей собственной версии. Это однако не исключало упоминания некоторых интересных оценок, высказанных другими исследователями.
При написании данной работы автор исходил из того, что именно внешнеполитический аспект является ключом к пониманию и объяснению всей системы политических взглядов Сталина. В этом плане автор солидарен с Р. Такером, который считает, что «в сталинской политической программе требования внешней политики во «враждебном капиталистическом окружении» были основными»[6]. К сожалению, автору так и не удалось обнаружить ни одной специальной работы, посвященной сталинской внешнеполитической доктрине. В исследованиях биографического характера внешнеполитическая проблематика освещается лишь фрагментарно и сводится, главным образом, к перечислению общеизвестных фактов и событий. Попытки проанализировать теоретические взгляды Сталина на внешнюю политику не предпринимаются. В работах по советской вне ней политике сталинского периода отсутствует анализ личного вклада Сталина в ее разработку, формирование и осуществление. Советская внешняя политика рассматривается как некая обезличенная постоянная величина на всем протяжении существования Советского Союза как государства. В итоге вопрос о том, в чем состояло существо внешнеполитической доктрины Сталина и была ли у него такая доктрина вообще, пока остается без ответа.
Некоторые историки вообще склонны считать, что при принятии решений Сталин руководствовался преимущественно интуицией. Другие выводят сталинскую внешнеполитическую философию из марксизма–ленинизма (с определенными отступлениями или без таковых). Третьи полагают, что Сталин действовал на основе исторического прецедента. По мнению автора настоящей работы, Сталин имел свою собственную оригинальную внешнеполитическую доктрину, отличную от марксизма- ленинизма и связанную с ним исключительно использованием однотипной терминологии. Доказать это не просто прежде всего потому, что в сверхидеологизированном обществе, каковым являлся Советский Союз, выражение особенностей своих взглядов было затруднено для всех, включая высших руководителей страны. Куда бы ни поворачивалась стрелка политического компаса, любой такой поворот должен был быть объяснен в рамках официальной идеологии с использованием марксистско–ленинского понятийного аппарата. Отделение зерен от плевел вообще не легкий процесс. В случае со сталинской вне ней политикой он требует концентрации на косвенных признаках, а также на конечном результате. Необходимо максимально абстрагироваться от той формы, в которой Сталин излагал свои взгляды. Только так можно проникнуть в существо сталинской доктрины. При таком методе исследования важное значение имеет рассмотрение эволюции внешнеполитических взглядов Сталина, начиная с того момента, когда в них обозначились некоторые особенности, отличавшие его действия, поступки, позиции от программных и руководящих установок коммунистической партии и в более широком смысле от представлений и понятий, господствовав их в большевистской среде. Этому в основном и посвящена первая глава настоящей работы.
