– Меня выпустили раньше за хорошее поведение. Я только должен раз в неделю отмечаться у офицера, который будет наблюдать за мной.
– Прекрасно. – Элли постаралась успокоиться и заняться Робби. – Тетя Алма и дядя Родриго уже знают?
– Еще нет. Не уверен, что они захотят меня видеть.
– Конечно, захотят. – Втайне она тоже не была уверена. Дядя Родриго страшно рассердился, когда его сын попал в тюрьму. – Как твои дела?
– Хорошо. Последние полгода я чист, никакой травки.
– Я горжусь тобой.
– Спасибо, Эл. Но не беспокойся обо мне. Почему ты плакала? – В его больших, как у Мартины, карих глазах застыла озабоченность.
– Так, пустяки. – Элли попыталась улыбнуться. – Я расстроилась из-за одного дела, здесь, в галерее.
– Ты плакала из-за этого парня, Вишневски?
– Откуда ты знаешь о нем? – Элли резко выпрямилась.
– Мартина сказала, что ты влюблена в него.
– Мартина?!
– Да. Я утром позвонил вам домой и поболтал с Мартиной. Она мне все рассказала о тебе и Вишневски.
Неужели Мартина не понимает, что Робби ничего нельзя говорить о любовных делах Элли?
– Это неправда. Может быть, я так думала минуту или две, но сейчас поняла, что ошибалась.
– Элли, мне неприятно надоедать тебе, когда твое сердце разбито...
– Робби, оно не разбито!
– ...но я не уверен, что отец пустит меня в дом. У меня есть друг, и, начиная с завтрашнего дня, я могу жить у него...
– Добро пожаловать, можешь переночевать у нас. Мартина уезжает, думаю, она не будет возражать, если ты воспользуешься ее комнатой.
– Спасибо, Эл. Лучше тебя на свете никого нет. И еще одно. У меня есть еще один друг. Он хочет быть художником. Он по-настоящему талантлив...
– Ты познакомился с ним в тюрьме? – У Элли екнуло сердце.
– Да, он был осужден за какую-то финансовую махинацию, но полностью перевоспитался. Он просто умный парень. Все курсы, какие нам по почте присылали, он освоил. Если когда-нибудь тебе понадобится управляющий, священник или адвокат, он в твоем распоряжении.
– Ох, а сколько же времени он сидел в тюрьме?
– Недолго. Прошу тебя, взгляни на его работу.
– Конечно, – без энтузиазма согласилась она. – Пусть завтра принесет.
– Спасибо, Эл. Я твой должник. Ты можешь дать мне ключ от твоей квартиры?
Она дала ему ключ, и он обнял ее за плечи.
– Еще раз спасибо, Эл. И послушай: если ты будешь нуждаться в помощи, если захочешь, чтобы я немножко поучил твоего друга, дай мне знать.
– Обязательно, – заверила Элли, тронутая его преданностью. Она надеялась, что больше никогда не увидит Гарека. И еще больше надеялась, что он и Робби никогда не встретятся.
* * *
Когда вечером зазвонил телефон, Элли сидела у себя в гостиной на кушетке напротив Робби и Каспара. Она изучала работы художника и делала вид, что не слышит звонка.
Каспар не мог дождаться следующего дня, и Робби пригласил его к Элли в тот же вечер. Высокий, худой, с прямыми русыми волосами и насмешливым взглядом, Каспар казался вполне приличным молодым человеком. Хотя Элли, вернувшись домой, не пришла в восторг, застав его у себя в квартире. Еще меньше воодушевили ее его творения.
Из автоответчика доносился хриплый, сердитый голос: "Элли? Элли? Где ты? Возьми трубку, или я сейчас приду".
Элли тоже рассердилась и перенесла телефон в кухню.
– Я сейчас не могу разговаривать, – фыркнула она. – Чего ты хочешь?
– А как ты думаешь, чего я хочу? – прорычал Гарек. – Я требую объяснения. Что за послание ты оставила у меня на телефоне?
Она увидела, что Робби и Каспар с нескрываемым интересом подслушивают ее разговор, и повернулась к ним спиной.
– Я не хочу больше видеть тебя, ты змея, – прошипела она. – Не понимаешь, жалкое подобие человека?
– Я понимаю, что ты чем-то огорчена. Но не знаю чем.
– Меня сегодня посетила твоя сестра. Она открыла мне глаза на твою истинную сущность.
Наступило долгое молчание. Потом мрачный голос сказал:
– Я сейчас приду.
– Придешь? Что ты имеешь в виду? – Элли бросилась к окну и увидела, как Гарек выходит из машины с мобильником в руке. – Нет! Не приходи! – Телефон отключился. Он уже поднимался по лестнице.
Паника охватила ее. Она не хотела его видеть. Надо попросить Робби остановить Гарека...
