— У себя дома я тоже делаю так. Стою у окна с книгой в руках и смотрю на сады. Всегда, когда мне надо о чем-то поразмыслить.
Мэгги повернулась к хозяину дома с легкой, ироничной усмешкой на губах:
— Не будет ли с моей стороны излишней самонадеянностью полагать, что именно я являюсь той проблемой, что так вас гнетет?
— С моей стороны было бы непростительной бестактностью называть проблемой вас, миледи. Я бы назвал это поводом для размышлений.
— Понимаю. Что ж…
Голос Мэгги затих, стоило ей случайно прочитать название книги: «Гордость и предубеждение».
— Прошу вас, — сказал Джеймс, любезно протягивая ей книгу.
— Моя самая любимая книга на свете.
— Моя тоже.
Они обменялись улыбками, затем Мэгги вдруг почувствовала некоторую неловкость, ибо уж слишком близко они друг к другу стояли. Поэтому она отошла в сторону и с восхищением обвела рукой книжные стеллажи:
— Здесь есть все мои любимые книги, а также и те, которые мне еще не доводилось читать. У вас прекрасная библиотека, милорд. Джеральд, несомненно, позавидовал бы вам. Своей библиотекой он очень гордился, и она довольно обширна, но вашей уступает, вне всяких сомнений.
— Вы так думаете?
Что-то в голосе Джеймса заставило Мэгги оглянуться и, к удивлению своему, она обнаружила усмешку на его губах. Не придумав другого ответа, она приветливо улыбнулась и сказала:
— Да, я действительно так думаю.
Какое-то мгновение он продолжал изучать ее, затем выражение лица его стало мягче, черты разгладились:
— Именно наша общая любовь к книгам сблизила нас Джеральдом. Их нам больше всего не хватало во время войны. Мы постоянно хвастались друг перед другом достоинствами своих библиотек, спорили о том, чья лучше.
Лорд Рэмзи обвел глазами комнату, ломившуюся от книг.
— С Робертом же, будучи соседями, мы дружили многие годы. Очень часто ему удавалось заткнуть нам с Джеральдом рты напоминанием, что библиотека моего дяди могла бы спокойно вместить обе наши. И, несомненно, он был прав. Дядя Чарлз всю жизнь собирал книги. Он постоянно пополнял свою библиотеку, перестраивая под нее все новые и новые комнаты. Библиотека была в три раза больше моей к тому моменту, как дядя, к величайшему ужасу тети Вивиан, решил еще увеличить ее.
— Решил? — уточнила Маргарет.
— Он умер прежде, чем успел осуществить свою задумку, — пояснил Джеймс с болью в голосе.
Мэгги решила помолчать, проявив тем самым уважение к его горю, но он продолжал:
— Это дядя Чарлз привил мне любовь к чтению. Я… Внезапно он остановился, смутившись, видимо, от того, что позволил себе излишнюю откровенность.
Мэгги пожалела, что он замолчал: ей казалось, что перед ней начинала раскрываться истинная сущность лорда Рэмзи. Сделав вид, что не замечает его смущения, она оглядела библиотеку и произнесла:
— А меня к чтению приучил Джеральд. И мне кажется, это стало лучшим подарком, который он мне когда-либо сделал. Он любил повторять, что книги — это сокровища.
— И вы согласны с ним?
У Мэгги вырвался смешок.
— Ну конечно же. Книги способны унести тебя в далекие страны, заставить смеяться или плакать. Они могут поведать о мирах, в которых вы никогда бы не очутились в реальности. Книги прекрасны. Прекрасен сам их аромат.
И, повернувшись к полкам, Мэгги с наслаждением вдохнула окружавший ее воздух.
Джеймс не улыбался. Ему было над чем всерьез призадуматься. Он чувствовал, что эта женщина могла бы стать ему идеальной парой. И дело не в ее красоте — в мире множество прекрасных женщин, и многих из них ему доводилось встречать. Но ни одна из них не в силах была пленить его рассудок, тем более до такой степени. Сейчас же перед ним стояла умная женщина, страстно влюбленная как в свой собственный мир, так и в тот, что был создан ее любимыми писателями. На мгновение Джеймс представил себе их совместную жизнь: зимние вечера, которые они проводили бы перед полыхающим камином… Вот они читают вслух и вместе смеются над какой-нибудь нелепой фразой. А затем смех медленно стихает, и глаза их встречаются, отражая огонь камина. Он забирает у нее книгу и откладывает в сторону. Мэгги тянется за ней, и губы их смыкаются в поцелуе — страстном и пылком, как их общая любовь к литературе. Но дверь вдруг открывается, и объятия поспешно размыкаются. На пороге стоит лорд Гастингс.
