– Тише, принцесса, – успокаивал он. – С вами все в порядке. Вас никто больше не обидит.
У Хлои из глаза скатилась и застыла на щеке одинокая слезинка. Кейл следил за ее медленным движением едва ли не с душевной болью, сам не понимая, что с ним творится. Как только могло получиться, что он позволил этой особе с ангельским личиком и характером дьяволицы взять над собой верх? И неожиданно понял, что поздно, это произошло уже бесповоротно.
Это безумие! Но может, права она, а он безрассуден? Кейл ощутил в душе прилив сострадания и некоего еще более нежного чувства, которое он не осмелился бы даже назвать. Его пленница не побоялась вступить в схватку сначала с ним самим, а затем с Драйденом и, несмотря ни на что, не дрогнула, не уступила ни одному из них. Зато правда о предательстве человека, которому она так искренно верила, сделала то, что было не под силу любым угрозам и оскорблениям.
На уровне интуитивном Кейл мог это понять. Чтобы сломить человека, вовсе не обязательна грубая сила; порой достаточно разочарования, измены со стороны того, кого любишь и кому веришь. В подобных случаях, согласно поговорке о последней соломинке, сломавшей верблюду спину, чтобы сломить даже самое мощное сопротивление, довольно и укола.
Кейл вздохнул и заключил девушку в объятия, как это делает мать, баюкающая свое ненаглядное дитя. Хлоя заплакала; вскоре от горя и душевных мук ее плач перерос в неудержимые рыдания, которые невозможно было слушать без содрогания. Из груди, сотрясая хрупкое тело, беспрестанно рвались стоны и всхлипы. От ее слез рубашка Кейла промокла. Он продолжал обнимать Хлою, нежно гладя ей волосы, плечи и чувствуя себя при этом чрезвычайно неуклюже и неловко.
Хлоя надрывалась в безутешном плаче, и Кейлу стало за нее страшно, он решил привести ее в чувство. Уголком одеяла вытер ей лицо и отвел с него пряди волос.
– Хлоя, милая, послушай меня, – произнес он, повернув девушку лицом к себе. – Послушай меня. Что сделано, то сделано. Если станешь изводить себя мрачными мыслями, тебе будет только хуже, Лучше подумай о том, чем реально помочь в этой ситуации.
Губы Хлои перестали дрожать, и она посмотрела на Кейла; в глазах у нее еще стояли слезы.
– Разве от меня что-то зависит?
– В том, что касается прошлого, – нет. В том, что касается настоящего, – да. Да и будущего тоже.
Хлоя только руками всплеснула и отодвинулась от него, подняла голову с подушки.
– Что же именно?
– Нельзя допустить, чтобы он победил!
В комнате стало тихо. Хлоя напряженно размышляла о сущем, взвешивала все «за» и «против». В ее огромных карих глазах, затуманенных слезами, читались и сомнение, и гнев, и боль, Кейл еле сдерживал улыбку, глядя на нее. Он был немало удивлен ее реакцией.
– Просто ты хочешь, чтобы я помогла победить тебе.
Она произнесла эти слова чуть жеманно, и Кейл без труда определил в них неискренность, Он мог поклясться, что она готова поверить ему. Солгать ей он не мог. Во всяком случае, не сейчас, не в эти минуты.
– Отчасти да. Но разве и тебе теперь не хочется вывести Джона Митчелла на чистую воду? Разве плохо, если мы с тобой этого добьемся? Я ратую за справедливость. Ты тоже за правый суд. Так почему же нам не объединить усилия?
– Если все, что ты мне рассказал, правда, то... – помолчав, произнесла Хлоя.
– Это правда, принцесса. У меня есть доказательства.
– Что ж, я и сама подозревала, что здесь что-то не так. Но мне и в голову не могло прийти, что мой отец может быть замешан в темных делах.
– Его замешал Джон Митчелл. Если мы докопаемся до всей правды, то, скорее всего, окажется, что Мэтью Митчелл никогда не совершал ничего противозаконного. Сразу после окончания войны он вкладывал свои деньги в различные сделки. Тогда повсюду царила неразбериха, и очень многие сделали состояния на купле-продаже земли. Подозреваю, что, когда брат стал беззастенчиво нарушать закон, Мэтт Митчелл попытался забрать свои деньги, и его решение стоило ему жизни.
Хлоя испуганно пискнула, и Кейл нежно обвел пальцем ее подбородок.
– Возможно, я ошибаюсь, Хлоя, но есть только один способ докопаться до истины.
