Кейл же продолжил ровным голосом:
– Но привязали они меня к ней не веревками. Нет, то была колючая проволока. Меня опутали ею, как рождественский подарок лентами, а конец закрепили на седле. Я помню только, как лошадь, словно ужаленная, понесла. Меня будто огнем опалило, и я лишился сознания. Очнулся в пещере, вон там, на западном склоне, Быть может, лошадь меня туда дотащила. На мне оставалось еще столько проволоки, что хватило бы огородить загон. Обнаружил меня Шорти, он же и выходил. Аккуратно размотав проволоку, занялся моими ранами. Вообще-то мне повезло – я отделался только шрамами. Думаю, Бог оставил меня в живых, даже уберег – я не стал калекой. Господь призвал меня положить конец безобразиям, что творятся в нашей округе.
Лицо Хлои сделалось белым как полотно, влажные глаза потемнели, губы дрожали.
– Боже мой! – хрипло проговорила она. – Кто же посмел сделать такое?
– Я запомнил, как выглядели двое. Один из них уже мертв, другой сейчас в Сан-Суйо. – Кейл догадался, чье имя она ожидала услышать, и покачал головой: – Нет, это не твой дядя. Но за всем этим стоял он. По его приказу сожгли дом Тайлеров, по его наущению согнали с насиженных мест другие семьи. Теперь он прибрал к рукам эти земли.
Хлоя насупила брови.
– Так кто же этот второй?
– А ты не догадываешься? – ухмыльнулся Кейл.
– Нет, я даже представить себе не могу человека, который способен сотворить такое!
– Ты же знаешь Уэйда Драйдена. Спроси его, когда вернешься в Сан-Суйо.
– Уэйда? – Хлоя была поражена и не сразу нашлась что сказать. – Нет, он, конечно, невоспитан и грубоват, но я бы никогда не подумала, что он способен на...
– Грубоват? – Кейл пристально взглянул на нее. – Ты его хорошо знаешь?
– Не очень. – Хлоя отвернулась.
Кейл взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.
– Ты что-то скрываешь от меня. Что?
Она попыталась вырваться, глаза ее застилали слезы гнева и стыда.
– У нас не было близких отношений, если ты это имеешь в виду!
– Сам знаю. Будь между вами что-то, я бы выяснил это еще прошлой ночью. Я не о том. Ты назвала его просто Уэйдом. Он что-то значит для тебя?
Хлоя, наконец, вырвалась из его рук и отвернулась.
– Даже если мне нравится кто-то другой, тебе какое дело?
Его пальцы оставили на ее подбородке покрасневшие следы. А на лице Хлои, и без того алом, полыхал румянец. Кейл даже устыдился.
– Ты права. Просто я должен твердо знать, где друзья, а где враги, и, если вы близки с Уэйдом... то мне не помешало бы и это знать.
Внезапный порыв ветра взъерошил Хлое волосы, и она убрала их с лица.
– Он компаньон моего дяди, – сказала она с серьезным видом.
– И все?
Она бросила на Кейла яростный взгляд.
– А что ты подумал?
– Я просто уточняю. Когда я увозил тебя с той улицы, мне показалось, будто Драйден расстроился сильнее Митчелла. Если между вами что-то есть, это может стать очень важным.
– Не понимаю, как и для кого.
С минуту Кейл изучал ее.
– Скажу тебе честно, у меня с Драйденом старые счеты. И я был бы тебе благодарен, если бы ты рассказала мне всю правду.
– Я уже рассказала. – Голос Хлои звучал неуверенно.
– Ладно, – кивнул наконец Кейл, – пока не буду настаивать. Похоже, ты не настроена говорить мне правду. Хотя это не совсем честно с твоей стороны. Я ведь рассказал тебе все, что ты хотела знать.
– А, кто сказал, что в жизни все должно быть честно? – тихо отозвалась Хлоя, и на ее щеках вновь запылал румянец.
Она не осмеливалась смотреть Кейлу в глаза.
– «Весь мир – театр, а люди в нем – актеры», – процитировал Кейл и тотчас прочитал в глазах Хлои недоумение. – Это Шекспир.
– Знаю!
– Правда?
Он поднял ее подбородок и заглянул ей в глаза. Под трепещущими ресницами вокруг зрачка он разглядел крошечные янтарные пятнышки. Ему даже показалось, что в глубине ее карих очей он видит свое отражение.
– Я поражен! Ты знаешь великого Шекспира? – спросил он, потирая ее подбородок. – Вот уж не думал, что он входил в программу твоего образования.
– Почему ты до сих пор считаешь меня необразованной? Женщин учат не только тому, как вести себя в обществе. В школе нас учили многим предметам, а вот этикету приходилось обучаться дома.
