Однажды мне случайно попалось на глаза объявление в «Тайм-аут», в котором всех желающих приглашали на очаровательную пешую прогулку. В заметке указывался определенный вагон определенного поезда, следующего в определенном направлении. Чужие друг другу люди встречались заранее на перроне и вместе отправлялись на экскурсию по пологим холмам Бакингемшира – в Геррард-Кросс или куда-нибудь еще. Наверное, было бы забавно устроить нечто подобное для одиноких людей… Например, спускаясь в метро, они могли бы прикрепить к одежде какой-нибудь опознавательный знак, сообщающий, что они ищут друга или спутника жизни. Я бы назвала эту акцию «Подземные свидания»! Хотя, если хорошенько подумать, это дурацкая затея. С другой стороны, куда более глупо и нелепо чувствуешь себя, проводя по три минуты наедине с незнакомцем, который подсаживается за твой столик. Два говорящих резюме, оценивающих друг друга. Продайте себя за три минуты. Почему я должен выбрать вас, а не ту девушку? В чем состоит ваше конкурентное преимущество? Искусство трехминутной презентации, перенесенное в мир любви. Сомневаюсь, что мне когда-либо это понравится. Но может, это всего лишь квинтэссенция жизни и любви как таковых? Разве мы не пытаемся внушить окружающим, почему они нуждаются в нас, почему мы заслуживаем обожания? Все мы просто предлагаем конкурирующий товар на переполненном рынке, стремясь изобрести более эффективную стратегию и творческий подход, чем другие.
Но по крайней мере во время нормальных («медленных»?) свиданий можно узнать друг друга немного лучше, чем за три минуты. При общении в «ускоренном темпе» все сводится к короткой рекламной речи. Вот что представляют собой «быстрые свидания» в моем понимании. Искусство трехминутной презентации. Умение убеждать собеседника за три минуты. Навык, которым я никогда не владела в совершенстве.
Пару дней спустя Амели сидела за столом, слушая музыку в стиле drum'n'bass, которая громыхала в студии дальше по коридору. Все ее внимание было сосредоточено на том, как увернуться от мяча регби, летавшего по комнате и грозившего в любое мгновение угодить ей в голову. Когда мяч пролетел рядом с Амели в третий раз, едва не врезавшись в экран ее монитора, девушка повернулась к Дункану и Максу, сделав сердитое лицо. Молодые люди не отрывались от игры. Амели продолжила записывать свои идеи в блокнот, изо всех сил стараясь не обращать внимания на повседневную какофонию, сопровождавшую жизнь агентства, и вознося простодушные молитвы ангелу концентрации. Ненадолго ритм бросков прервался, и девушка обрадовалась, решив, что спортсмены наконец утомились. Но нет, ее надежды были напрасны. Как выяснилось чуть погодя, мужчины остановились, чтобы пропустить Флёр Паркер-Джонс. Амели вскинула голову и уставилась на Флёр, которая остановилась прямо перед ней, поправила свои белокурые волосы, на этот раз уложенные в гладкую прическу, и официально прокашлялась. Если бы их разделяла дверь, блондинка постучалась бы громко и важно.
– Да? – осведомилась Амели, продолжая отрешенно рисовать чертиков, как будто ничего важнее этого не было.
Флёр прислонилась к стене и внимательно осмотрела свои ярко-розовые ноготки.
– В кои-то веки я встречаю вас на работе, а не в «Cafe Баланс».
– Не то чтобы это тебя касалось, но вообще-то мы работаем там. Меньше поводов отвлекаться и тому подобное…
Флёр была сама невозмутимость.
– Меня и вправду это совсем не интересует, – спокойно ответила она. – Я просто… э… видишь ли, с тех пор как я получила повышение и все такое… Я не могу не беспокоиться о бедном Джоше, который возится со всеми срочными делами, из кожи вон лезет, пока вы, творческие гении, парите в облаках…
– Должна тебе напомнить, Флёр, что одни из лучших проектов агентства увидели свет только благодаря рогаликам из «Cafe Баланс», – с расстановкой проговорила Амели. – Мы с Дунканом считаем, что это лучшее место для «мозгового штурма» в понедельник утром. Эта привычка появилась у нас еще в колледже, и ее трудно изменить.
Только тут Дункан поднял руки, сигнализируя Максу, что пора сделать перерыв. Он повернулся к Флёр и заговорил, стремясь успокоить Амели, прежде чем ее гнев вырвется наружу:
