Открыв глаза в понедельник утром, я наслаждалась значимостью наступившего дня. Сегодня вечером я лягу спать единственной владелицей кафе “Счастливые люди читают книжки и пьют кофе”.
После возвращения из Ирландии я несколько недель не решалась встретиться с родителями. Не было ни малейшего желания спорить с ними и выслушивать замечания по поводу моего образа жизни. Но когда я наконец позвонила им и они пригласили меня на ужин, я ответила согласием. В родительском доме я сразу ощутила дискомфорт, как всегда, когда приходила к ним. У нас не получалось нормально общаться. Отец все время молчал, а мы с матерью произносили ничего не значащие фразы и безуспешно пытались найти хоть какую-то общую тему. За столом отец наконец-то решился заговорить со мной.
– Как идут дела? – усмехнулся он.
Его тон и то, как упорно он отводил взгляд, насторожили меня.
– Положение постепенно выправляется. Надеюсь, через два месяца мы будем в плюсе. У меня есть идеи насчет развития бизнеса.
– Не морочь голову. Что ты понимаешь в бизнесе?! После смерти Колена мы не раз напоминали тебе, что все дела вел он. В дополнение к своим адвокатским обязанностям.
– Я учусь, папа! Я хочу добиться успеха, и добьюсь его!
– Ты на это не способна, потому-то я и намерен взять все в свои руки.
– Могу я узнать, как ты планируешь это сделать?
– Поскольку я сомневаюсь, что тебе удастся найти человека, который будет решать все проблемы за тебя, я найму управляющего. Надежного, серьезного. Если хочешь продолжать изображать из себя официантку, ничего не имею против. Будет чем заняться.
– Папа, я не совсем понимаю…
– Судя по выражению твоего лица, ты все прекрасно понимаешь. С детскими играми покончено!
– Ты не имеешь права!
Я вскочила из-за стола, опрокинув стул.
– “Счастливые люди” – мои!
– Нет, “Счастливые люди” наши!
Я внутренне кипела, но, честно говоря, знала, что это правда. Именно они настоящие владельцы “Счастливых людей”: когда-то они извлекли чековую книжку, чтобы подарить мне поле деятельности, и Колен их активно поддержал.
– Если тебя это развлечет, можешь устроить сцену, – продолжил он. – Даю тебе три месяца, а потом буду действовать.
Я ушла, хлопнув дверью. Именно в этот момент я поняла, что изменилась, стала более твердой и сильной. В старые времена я бы растерялась и провалилась в очередную депрессию. На этот раз я ощущала в себе решимость, и у меня имелся план. Они тогда не знали, что я уже ввязалась в бой.
Я начала с установки в кафе бесплатного вай-фая. Это привлекло студентов, и некоторые из них всю вторую половину дня занимались у меня в дальнем зале. Я снизила цены на кофе и пиво, что сделало этих ребят нашими постоянными клиентами. Большинство в результате привыкли покупать у меня книги, потому что им было известно: я расшибусь в лепешку, но раздобуду биографию, которая вытянет их реферат. Дали результат и регулярные часы работы: теперь я ежедневно открывала кафе в один и тот же час, не то что во времена, когда у штурвала стоял Феликс. Это помогло мне создать атмосферу доверия, потому что никто больше не натыкался на запертую дверь.
В течение дня имели место три легко предсказуемых пика: по утрам наплыв желающих выпить кофе перед работой, в полдень пора обеда – правда, любители литературы зачастую забывали о еде, углубившись в новый роман, – наконец, вечером, после работы, стартовал час аперитива: клиенты обычно выпивали у стойки и заодно иногда покупали книгу в мягком переплете, призванную скрасить одинокий вечер в четырех стенах. Что до тематических встреч, то я предоставила Феликсу полную свободу действий. Как организатор и ведущий он не имел себе равных. Всякий раз ему удавалось неизвестно где раскопать очередного неподражаемого докладчика – предельно эрудированного, тонкого знатока заявленной темы, заводного и так заводящего аудиторию, что алкоголь лился рекой. В результате участники расходились, унося под мышкой по нескольку книг и слегка недоумевая, о чем же была дискуссия. А чаевые Феликса сводились к обещанию знойных ночей. Я никогда не присутствовала на этих вечерах, это была Феликсова епархия, моменты, когда он мог вволю развлечься, а я закрывала глаза на его специфическую аудиторию.
