– Сама не знаю…
– Из-за Колена? Мне казалось, ты уже преодолела этот этап.
– Нет, не из-за Колена. Честно говоря, я больше думаю об Оливье, чем о нем.
– Хороший знак.
– Да… но…
– У доброты и терпения тоже есть свои пределы. Дай ему немного надежды, иначе…
– Оставь меня в покое, – завопила я, в отчаянии от того, что он прав.
Тем же вечером Феликс выразительно посмотрел на меня, когда появился Оливье. Он приблизился ко мне с робкой улыбкой:
– Ты свободна завтра вечером?
– Ну-у-у… да…
– Вообще-то я пригласил нескольких друзей, которые требовали отпраздновать новоселье. И был бы очень рад, если бы ты пришла. Да, Феликс, если хочешь, присоединяйся.
– Мы придем, – поспешила ответить я, не дав Феликсу вставить слово.
– Отпускаю тебя к твоей работе. И до завтра, да!
Он помахал Феликсу. Закрыл дверь, заглянул в кафе через стекло, я ему улыбнулась.
– Вот видишь, ничего сложного!
– Не опозорь меня завтра, – предупредила я Феликса.
Он прыснул.
На следующий день, звоня в дверь, я была счастлива. И никакого стресса. Только радостное ожидание встречи. Я решила задвинуть подальше все свои сомнения и страхи. Когда Оливье появился на пороге, Феликс, такой же деликатный, как слон в посудной лавке, сразу прошел в квартиру, хихикая, словно девочка-подросток, и оставляя нас наедине.
– Навыступается он на твоей вечеринке, вот увидишь! – предупредила я Оливье.
– Пусть повеселится, мне не жалко!
Мы посмотрели друг другу в глаза.
– Спасибо, что пригласил, я очень рада, что пришла к тебе.
Ни секунды не раздумывая, я поцеловала его в щеку.
– Познакомишь с друзьями?
Представления не затянулись, все гости были наслышаны обо мне. Для порядка Оливье смутился, но при этом подмигнул. То, как они отнеслись к моему появлению, тронуло меня – они старались вести себя так, чтобы я почувствовала себя своей в их компании. Феликс очень быстро освоился: болтал со всеми подряд, сыпал шутками. Оливье налил мне белого вина и извинился, что вынужден меня покинуть:
– Мне еще нужно кое-что доделать на кухне.
Я рассматривала его квартиру: ничего общего с жилищем холостяка. Напротив, дом производил впечатление обжитого. Ни беспорядка, ни подчеркнутого минимализма. У него было уютно, диван, обтянутый тканью, так и манил свернуться на нем клубочком, цветы в горшках и фотографии семьи и друзей делали помещение живым и гостеприимным. Все здесь было таким, как сам Оливье: внушающим спокойствие.
Я смеялась, болтала со своими симпатичными ровесниками, и мне начало казаться, что я такая же, как все. Я не цеплялась весь вечер за Феликса, потому что не ощущала никакой опасности. Я охотно удовлетворяла любопытство друзей Оливье: “Да, он мне нравится! Это только вопрос времени”. Компания Оливье была тесно спаянной, и счастье каждого из них являлось предметом всеобщего искреннего интереса. Никто не расспрашивал меня о личной жизни, Оливье, как обычно, проявил тактичность и ничего не рассказал о ней. Мое хорошее настроение рассыпалось, словно карточный домик, когда из комнаты, которую я посчитала спальней Оливье, вышла женщина с полугодовалым младенцем на руках. Она буквально лучилась счастьем, несмотря на очевидную материнскую усталость. Первый мой порыв – с криком убежать. Я отошла в сторону в надежде, что она меня не заметит. Но она, естественно, тут же меня углядела и подошла с сияющей улыбкой:
– Ты Диана, да? Счастлива познакомиться, Оливье столько рассказывает нам о тебе.
Она поцеловала меня, мои ноздри сразу же поймали запах “Мустелы” и вернули меня к рождению Клары. Я всегда любила младенцев и их запах, и Колен часто повторял: “Ты нюхаешь свою дочку, как наркоманка героин”. Перед тем как они ушли, мы подумывали о том, чтобы сделать еще одного ребенка и подарить Кларе братика или сестричку…
– Позволь представить тебе мое сокровище, – продолжила она, указывая на малыша, – я ее как раз кормила, когда ты… Черт, я забыла игрушку в спальне Оливье! Подержишь две секунды?
Не дожидаясь ответа, она передала мне дочку. Мою голову моментально сжали тиски, кровь застыла в жилах, я больше не видела эту девочку, я видела только саму себя с МОЕЙ Кларой на руках. Чувствовала ее кожу, ее крошечную ручку, вцепившуюся в мой палец, узнавала первые золотые завитки волос. Сквозь лепет этого младенца в мой мозг просачивался беззвучный вой. Я задыхалась и так сильно дрожала, что могла ее просто уронить, если продержу еще хоть секунду.
