– Полагаю, что так, – угрюмо сказал Алекс. – В этом он не слишком отличался от моего отца. – Затем, желая сменить неприятную для него тему разговора, добавил: – Как я понял, в округе много заброшенных шахт, которые теперь довольно опасны. Зак хочет огородить их, чтобы туда не падал домашний скот. Он говорит, что во владении вообще накопилось много дел, потому что наш дед был немного… скуповат.
– Да, Зак говорил мне, что начнет заниматься хозяйством сразу после похорон, но был так… – Она смущенно замолчала.
– Занят общением с братом, – сочувственно закончил Алекс.
– Но это совершенно естественно, – быстро заверила его Бесс. – Вам необходимо было побыть вместе. Я так рада, что вы нашли друг друга. Зак всегда сильно переживал вашу разлуку.
Алекс ничего не мог с собой поделать. Рука Бесс лежала на столе между ними, и он положил на нее свою. Ее ручка была маленькой, тонкой, теплой и мягкой.
– Но вам пришлось нелегко. Думаю, временами вы желали, чтобы я провалился ковсем чертям. Но Зак не специально пренебрегал вами…
Тут он вспомнил, где в настоящий момент находится брат, и слова замерли у него на губах. Испытывая сильнейшее желание поднести руку Бесс к своим губам и после этого целомудренного поцелуя перейти к более интимному знакомству с ее губами, он отнял руку.
Но, подняв глаза, Алекс увидел, что она вся дрожит. Губы Бесс были слегка приоткрыты, глаза затуманились и потемнели, как осенние сумерки. Боже мой, если бы она не была невестой его брата, ему могло бы показаться – да нет, он был в этом просто уверен, – что в них отражалось желание. Она желала его;
– Пожалуйста, Алекс… Не надо…
Зак все еще спал. Голова его покоилась па пышной, набитой гусиным пухом подушке лицом к Тэсс. Она вздохнула и, подняв руку, с обожанием провела пальцем по его загорелому плечу. Он сказал, что весь день плавал в бухте, и, когда они занимались любовью, Тэсс ощущала тепло его все еще горевшей кожи и запах морской соли от волос.
Он откинул с себя покрывало так, что обнажился до пояса, а длинная нога лежала на бедре Тэсс. Терпеть эту тяжесть становилось все труднее, но ей и это доставляло удовольствие, так же как и каждое мгновение, проведенное с ним. Руки Зака были плотно прижаты к телу и сложены почти в молитвенном жесте. Во сне его лицо приняло умиротворенно-невинное выражение, как у мальчика из церковного хора.
Тэсс улыбнулась. Час тому назад, когда он распахнул дверь ее маленького домика и с улыбкой, сияя своими медовыми глазами, бросился к ней, он вовсе не походил на ребенка. Улыбка ее стала еще шире. Да и она вела себя отнюдь не как монахиня.
Она только что закончила прополку своего садика и в момент его появления смывала землю со своих покрытых мозолями рук, огрубевших от долгой работы швеей у миссис Торли, местной портнихи. Зак освободил ее от тяжелой работы у истеричной миссис Торли и подарил ей первое и единственное в ее жизни божественное наслаждение.
Над торфяными равнинами раскинулся благоухающий лавандой закат, и уже неяркий свет, проникающий сквозь маленькое окошко напротив кровати, освещал благородные линии аристократического лица Зака. Странно, что такая женщина, как она, делит постель с таким человеком, как Зак, подумала Тэсс, накрывая ладонью маленький коричневый сосок его твердой мускулистой груди.
Ее мать, умершая от оспы больше года тому назад, всегда говорила, что в один прекрасный день кто-нибудь сорвет ее как свежераспустившуюся розу и будет держать при себе для собственного удовольствия.
И когда Тэсс исполнилось семнадцать, красота наконец-то принесла ей счастье. За эти шесть благословенных месяцев жизни ей ни разу не захотелось чего-либо другого.
Зак пошевельнулся и вялым, еще неосознанным движением потянулся. Сонные глаза раскрылись, и Тэсс словно потонула в пылающем страстью взоре прищуренных глаз. Его губы медленно искривились в чувственной улыбке, и, протянув руку под покрывалом, он положил свою теплую ладонь на ее слегка округлившийся живот. От этого прикосновения у нее закружилась голова, а сдерживаемая страсть во взгляде любимого заставила Тэсс задрожать.
