Наконец Юлдуз, который, похоже, не был подвержен хмельному действию вина и единственный из всех сохранял еще ясность мысли, поднялся со своего места.
— Друзья мои! Как ни жаль мне покидать ваше общество, но уже темнеет, и будет нехорошо, если ночная стража застанет нас здесь в поздний час. Мне бы не хотелось завершать нашу пирушку в тюрьме за нарушение порядка и возмущение спокойствия. К тому же мне еще нужно найти, где переночевать…
— Что за речи!— закричала Рута.— Ночуй у меня, господин мой, ты оплатил все расходы с лихвой!
— Н-нет!— встрял вдруг Харра.— Он пойдет с нами! Конан будет несчастен всю жизнь, если не увидит его меча… Пойдешь с нами, Юлдуз? Мы возьмем у Руты взаймы лошадь…
— Ну… В общем-то, мне все равно куда идти…— пожал плечами юноша.— Можно и с вами.
— А где вы, кстати, стоите?— спохватилась вдруг Рута.— Чтобы мне знать, у какой коновязи искать потом свою лошадь!
— В доме почтенного астролога Бахрама,— ответил за Харру Фархуд.— Наш отряд охраняет его усадьбу, пока идет Весеннее Гадание.
— В доме почтенного Бахрама?— переспросил Юлдуз, изменившись в лице.— Друг мой Харра, а не поторопиться ли нам в таком случае? Дом Бахрама, насколько я знаю, находится вне городских стен, а ворота скоро закроют! Скажи, добрая моя Рута, могу я оставить пока у тебя небольшой узел? Там нет ничего особенно ценного, но будет жаль, если он пропадет.
— Оставляй хоть верблюда с полным грузом!— весело отозвалась хозяйка и затормошила дремлющего Харру,— эй, дружок, ворота и впрямь скоро закроют! Так что решайте живее — ночуете у меня или едете домой!
— Вер-рно, разрази меня Кром!— энергично кивнул Харра, просыпаясь и отвешивая старой подружке шлепка.— Рута, беги тормоши моих ребят, пусть вылезают из постелей, если еще живы! Мы едем!
Рута нехотя слезла с его колен и направилась наверх, ворча:
— Могли бы и остаться…
— Кром?— удивленно переспросил Юлдуз. — Я полагал, бесстрашный Харра, что ты туранец…
— Я — туранец,— подтвердил Харра,— конечно, туранец! Мы встаем! Иначе мне достанется — не от Крома, так от его сына…
— Я не понимаю…— начал было Юлдуз, но Фархуд и Хасим со смехом пояснили:
— Мы все туранцы и чтим Эрлика и Тарима, Его пророка, и Харра также чтит его, но наш ун-баши — киммериец, сын Крома, Владыки Могильных Курганов.
— Да, и сын грозного бога нарежет нам ремней из спины и присыплет солью, если мы не вернемся вовремя!
— Теперь я понял,— улыбнулся Юлдуз.— А вот и ваши герои любовных битв!
«Герои» имели вид весьма потрепанный — видно, девушки постарались на совесть. Вся компания вывалилась на улицу и с горем пополам расселась по лошадям, что было нелегкой задачей, ибо Рута и ее красотки висли у воинов на шеях, перецеловывая всех по три раза и, требуя непременно приехать еще. Рута вывела Юлдузу тонконогую, вздрагивающую со сна кобылу, и Харра, хоть и был пьян, но сумел отметить, что с седлом парень управляется довольно ловко.
— Ну, прощай, Рута! Теперь мои орлы к тебе дорогу знают, не заблудятся! Хей, Хей, поехали!
Прохлада ночи и мысль о вот-вот закрывающихся воротах отрезвили их достаточно, чтобы выдержать галоп.
Они успели в последний миг — стражи уже задвинули одну створку. Во весь опор маленький отец промчался мимо зевающих стражей и скрылся в наползающем с моря тумане. В усадьбе они были еще до полуночи.
— До чего хороши!— оценил их Конан, со смехом глядя, как они вылезают из седел — словно тюки с кхитайскими шелками, когда их сбрасывают с верблюдов караванщики. Ничего другого ун-баши от поездки в город и не ожидал.— Ну-ка, Омра, Рамас, волоките их к озеру, да по три кувшина ледяной воды на голову каждому, а то их завтра и набат не разбудит!— Тут он заметил седьмого всадника и нахмурился.— А это еще кто?
Харра, совершенно протрезвевший за время скачки, подвел к нему Юлдуза.
— Это наш гость!— объявил он.— Его имя Юлдуз, и четверть луны назад у него умер отец, и это все, что я о нем знаю, кроме того, что он — славный парень, и истратил на наши утробы и глотки последние деньги. Мы решили, что должны отблагодарить его.
Юлдуз нагнул голову в вежливом поклоне.
