Я была очень смущена, и отец, кажется, тоже. Мой долг состоял в том, чтобы рожать сыновей для мужа, а не для родителей.
— Папа, — напомнила я ему, — я выхожу замуж за мужчину из семьи У.
Он закрыл глаза и отвернулся.
— Конечно, — хрипло сказал он, — конечно. Прости мою ошибку.
Я услышала в зале шаги. В комнату вошли слуги. Они вытащили мебель, одежду, занавески — все, кроме моей кровати, — чтобы отвезти в дом моего мужа. Я была так счастлива!
Затем вошли мама, тети, дяди, сестры и наложницы. Они столпились у моей кровати. Наверное, папа ошибся в том, сколько дней осталось до моей свадьбы. Я хотела встать, чтобы, как полагается, сделать коутоу, но мое тело было слабым и уставшим, хотя сердце переполняла радость. В дверном проеме слуги повесили решето и зеркало: они должны были отразить действие враждебных сил.
Во время свадебных церемоний невеста ничего не ест, но мне нужно было попробовать немного от тех особых блюд, которые моя семья приготовила для свадебного завтрака. Я не была голодна, но мне следовало повиноваться, потому что каждый кусочек был предзнаменованием долгой счастливой жизни с мужем. Но никто не предложил мне свиных ребрышек, чтобы я обрела силу, необходимую для рождения сыновей (правда, мне нельзя было грызть кости, чтобы не навредить плодовитости моего мужа). Родственники должны были угостить меня семенами водной лилии, подсолнечника и тыквы, чтобы я родила много сыновей. Но их мне тоже не дали. Вместо этого они стояли вокруг кровати и плакали. Им было грустно, что я выхожу замуж и покидаю их, но я была вне себя от радости. Мое тело было легким и воздушным, и мне казалось, я могу взлететь. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Еще до заката я увижу моего поэта. Теперь я буду наслаждаться всеми традициями и обычаями, которые сопровождают свадьбу любимой дочери. Сегодня вечером — позже, намного позже — и в будущем, в минуты душевной близости, я буду развлекать мужа, вспоминая об этих прекрасных мгновениях.
Несколько оставшихся в комнате мужчин, тети и кузины омыли мои «золотые лилии». Правда, они забыли добавить в воду листья помело. Они причесали мне волосы и закололи их нефритовыми и золотыми шпильками, но не надели мне на голову свадебный головной убор. Она напудрили мне лицо, но словно не обратили внимания на баночки с румянами, которые сделали бы мои щеки и губы ярче. В руки мне вложили высохший мион. Они надели на меня тонкую белую шелковую нижнюю юбку с напечатанными на ней сутрами. Все так горько плакали, что я не нашла подходящего момента для того, чтобы напомнить им о том, что к моей юбке следует привязать свиное сердце.
Затем они помогли мне надеть верхние одежды моего свадебного костюма. Я улыбалась им. Я буду по ним скучать. Я плакала, как было положено. Я поступала упрямо и эгоистично, прячась в комнате со своими книгами, ведь мне так мало времени оставалось провести с родными! Но прежде чем мне принесли свадебную юбку и тунику, Вторая тетя крикнула мужчинам, чтобы они возвращались. Я наблюдала за тем, как слуги сняли дверь с петель и положили ее рядом с моей кроватью. Меня осторожно перенесли на нее. Вокруг меня разложили корни таро — символы плодородия. Я была похожа на жертву богам. Оказывается, мне даже не придется идти к паланкину. Я заплакала от переполнявшего меня чувства благодарности. Слезы бежали по моим вискам и волосам. Я не знала, что можно быть такой счастливой.
Они отнесли меня вниз. Вслед за мной по закрытым коридорам двигалась великолепная процессия. Нам нужно было идти в зал с поминальными дощечками, чтобы я могла поблагодарить всех предков семьи Чэнь за заботу обо мне, но мы не стали там останавливаться. Мы прошли во двор и двинулись к покоям для сидения, которые располагались вблизи главных ворот. Слуги положили меня на землю и отошли в сторону. Я посмотрела на ворота огня и ветра и подумала, что уже через несколько мгновений они откроются, я войду в паланкин, попрощаюсь с мамой и папой и поеду в свой новый дом.
Один за другим, все пальцы нашего дома — от мамы и папы до последнего слуги, подходили ко мне и кланялись. А затем, как ни странно, они оставили меня одну.
