Он был ненамного старше меня, но он был мужчиной и жил в большом мире. Наверняка он имел дело с женщинами из чайных домиков. Я часто слышала их голоса, плывущие над озером. Конечно, я казалась ему ребенком, и он обращался со мной как с маленькой девочкой. Он отошел подальше, чтобы я пришла в себя.
Я никак не могу понять, счастливый у этой оперы конец или печальный? — задумчиво проговорил он.
Его слова заставили меня вздрогнуть. Сколько времени прошло с тех пор, как я пришла сюда? Наверное, он почувствовал мою тревогу, потому что добавил:
— Не беспокойся. Осталось еще несколько сцен. — Он поднял пион, который принес с собой, и положил его головку на другую ладонь.
— После императорских экзаменов Мэнмэй получает высшие оценки...
Мои ум и тело были далеки, очень далеки от того, что происходило на сцене, но я, хоть и с трудом, взяла себя в руки, потому что мне казалось, что незнакомец ждет от меня этого.
— Но когда он говорит губернатору Ду, что стал его зятем, его арестовывают, — подхватила я. Молодой человек улыбнулся, и я поняла, что все делаю правильно.
— Господин Ду приказывает обыскать Мэнмэя и...
— Стражники находят портрет, нарисованный Линян, — закончила я. — Губернатор Ду велит бить и пытать Мэнмэя. Он думает, что ученый осквернил могилу его дочери.
— Но Мэнмэй настаивает, что он вернул Линян из мира духов и что они поженились, — сказал он. — Губернатор Ду приходит в ярость и приказывает отрубить ему голову.
Запах пиона, который он держал в руках, кружил мне голову. Я вспомнила о том, что хотела сделать вчера вечером. Я взяла с балюстрады ветку ивы и медленно стала обходить его, приговаривая ласковым голосом:
— Неужели история закончится так печально? — спросила я. — Героев пьесы приводят в императорский суд, чтобы они рассказали о своих горестях императору. — Я обошла вокруг него, остановилась, чтобы посмотреть ему в глаза, а затем опять заскользила вокруг, касаясь листочками ивы его тела.
— Линян приводят к ее отцу, — хрипло сказал он, — но он не не может поверить, что она жива, даже когда смотрит на нее.
— Этим великий поэт Тан Сяньцзу хотел показать, что ли делает мужчин ограниченными, — сказала я как можно тише, зная, что моему поэту придется сделать усилие, чтобы услышать меня.
— Нo когда случается чудо, люди теряют способность мыслить разумно. — Он вздохнул, и я улыбнулась. — Губернатор настаивает на том, чтобы Линян прошла множество испытаний...
— Линян отбрасывает тень, а когда она идет под деревьями, на упавших лепестках отпечатываются следы.
— Правильно, — прошептала я. — И еще она отвечает на вопросы о семи чувствах: радости, гневе, горе, страхе, любви, ненависти и желании.
— А тебе приходилось испытывать эти чувства?
Я остановилась перед ним.
— Не все, — призналась я.
— Радость? — он поднес к моей щеке пион.
— Я испытала радость, проснувшись сегодня утром.
— Гнев?
— Я же говорила тебе, что у меня много недостатков, —ответила я.
Он гладил меня лепестками по щеке.
— Горе?
— Каждый год, когда мы отмечаем годовщину смерти моей бабушки.
— Но сама ты не испытывала горя, — заметил он, убрав цветок от моего лица и касаясь им моей руки.
— Страх?
Я подумала о том, что мне было страшно идти сюда, но я ответила:
— Никогда.
— Хорошо. — Он прижал пион к тыльной стороне моего запястья.
— Любовь?
Я не ответила, но ощущение цветка на моей коже заставило меня вздрогнуть. Он улыбнулся.
— Ненависть?
Я покачала головой. Мы оба знали, что я жила не так долго и видела не так много, чтобы ненавидеть кого- либо.
— Осталось только одно чувство, — сказал он. Юноша опять стал водить цветком по моей руке, затем убрал его и прикоснулся им рядом с моим ухом. Он медленно провел лепестками по моей шее, дошел до воротника и стал подниматься к горлу.
— Желание?
Я перестала дышать.
— На твоем лице я вижу ответ, — сказал он.
Я почувствовала его губы у своего уха.
— Если бы мы поженились, — прошептал он, — мы бы не стали тратить время на чай и болтовню... — Он сделал шаг назад и окинул взглядом озеро. — Как бы я хотел... — Его голос дрогнул, и я видела, что это смутило его. В этот момент его чувства были так же глубоки, как мои. Он закашлялся, сглотнул и опять заговорил, как будто между нами ничего не произошло. Я вновь была на свободе, предоставлена сама себе.
