— Я же говорила тебе, что Линян жила на самом деле, — радостно сказала она.
— Я видел тот же сон, — сказал он. — Но это была не Линян. — Жэнь взял ее за руки и спросил: — Где ты взяла поминальную дощечку для вчерашней церемонии?
И покачала головой и попыталась вырвать руки, но он крепко держал их.
— Я не буду сердиться, — сказал он. — Скажи мне.
— Я взяла ее не с алтаря твоей семьи, — тихо и испуганно ответила она. — Эта дощечка не принадлежит твоим тетям или...
— Прошу тебя, И! Скажи мне!
— Я хотела взять дощечку девушки, которая, как мне казалось, была больше всего похожа на Линян и так же, как она, мучилась от любви. — Заметив нетерпение мужа, И закусила губу. Наконец она призналась: — Я взяла дощечку твоей жены Пион, но потом положила ее обратно. Не сердись на меня.
— Ты видела во сне Пион, — объявил Жэнь, быстро встав с постели и схватив одежду. — Ты позвала ее.
— Но, любимый...
— Говорю тебе, это была она. Она бы не могла прийти в твой сон, если бы была предком. Видимо, она...
И тоже встала с постели.
— Оставайся здесь, — велел он. — Я сам все сделаю.
Не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты и побежал по коридору в тот зал, где лежала моя кукла. Он встал рядом с ней на колени и положил руку туда, где у человека находится сердце. Он долго стоял рядом с ней, а затем медленно, как сделал бы это жених в первую брачную ночь, — расстегнул застежки на моей праздничной тунике. Он ни разу не отвел взгляда от глаз куклы, и я все время смотрела на него. Он постарел. Его виски поседели, а у глаз показались морщинки, но для меня он всегда будет красавцем. У него были длинные, тонкие руки. Его движения были плавными и томными. Я любила его за радость и счастье, подаренные мне, когда я жила в усадьбе семьи Чэнь, и за преданность и верность, которые он проявлял по отношению к Цзе и И.
Он обнажил тело куклы, сшитое из муслина, сел на корточки, оглядел комнату, но не нашел того, что ему было нужно. Жэнь ощупал свои карманы, но и там ничего не нашел. Тогда он вздохнул, опустил руку вниз и разорвал живот куклы, затем вытащил мою дощечку, подержал ее перед собой, смочил языком большой палец и оттер пыль. Не увидев точки, он прижал к груди дощечку и уронил голову на грудь. Я опустилась рядом с ним на колени. Двадцать девять лет я мучилась в облике голодного духа, и теперь, глядя на него, я видела, как за те несколько секунд, когда он воображал, что мне пришлось пережить, годы моих мучений отобразились на его лице.
Он отнес дощечку в библиотеку и позвал Иву.
— Прикажи повару зарезать петуха, — отрывисто велел он. — Как только он это сделает, немедленно принеси мне кровь.
Ива не стала задавать вопросов. Когда она вышла из комнаты, я заплакала от облегчения и благодарности. Я так долго ждала, когда на моей поминальной дощечке поставят точку. И наконец...
Через десять минут Ива вернулась с миской горячей крови. Жэнь взял ее, велел Иве уйти, а сам подошел к столу, поставил миску и поклонился моей дощечке. После этого я почувствовала, что со мной стало происходить нечто необычайное, и комнату наполнило небесное благоухание. Жэнь встал и погрузил кисть в миску. На его глазах выступили слезы. Затем он протянул руку и спокойно поставил на дощечке точку, как Мэнмэй, доказывающий свою любовь к Линян.
В это же мгновение я перестала быть голодным духом. Душа, которая оставалась в моем призрачном теле, разделилась на две части. Одна из них оказалась в дощечке. Оттуда я могла вблизи наблюдать за жизнью моей семьи. Вторая продолжила свое путешествие по загробному миру. Я возродилась — нет, не воскресла, но теперь наконец-то я была полноправной первой супругой Жэня. Я обрела свое место в обществе, в семье и во Вселенной.
Я засияла от радости, и этот свет озарил всю усадьбу. А затем я воспарила вверх, чтобы начать странствие и стать предком. Я в последний раз посмотрела на Жэня. Пройдет немало лет, прежде чем мой прекрасный поэт присоединится ко мне на просторах загробного мира. А до тех пор я буду жить для него в своих сочинениях.
Послесловие
В 2000 году я написала для журнала «Vogue» небольшую статью о постановке «Пионовой беседки» в Линкольн-Центре. Когда я искала необходимые для написания этой статьи материалы, я натолкнулась на рассказ об умирающих от любви девушек. Этот вопрос очень заинтересовал меня, и даже спустя долгое время после того, как я закончила статью, я продолжала думать о них, потому что обычно мы слышим, что в прошлом не было ни художниц, ни женщин-историков, ни искусных поварих... Но, разумеется, такие женщины были. К сожалению, слишком часто их достижения были утеряны, позабыты или искусно скрывались. Поэтому, когда у меня выдавалась свободная минутка, я разыскивала все, что могла найти о «томящихся от любви» девушках, и наконец поняла, что они были частью другого, более крупного феномена.
