Властители Рима - страница 8

Денарий Марка Брута. Изображенные на монете кинжалы и фригийский колпак, надевавшийся на раба, которому даровали свободу, символизируют освобождение государства после гибели тирана, каковым Брут считал Юлия Цезаря

Сенат начал обвинять Антония за его надгробную речь, приведшую к беспорядкам, и неизвестно, к чему бы могло привести это новое противостояние, но тут в игру вмешалось еще одно лицо — некий Амаций, объявивший себя Марием, внуком прославленного полководца Гая Мария. В силу присвоенного себе имени он претендовал на близкое родство с Цезарем и стал пользоваться расположением народа. Амаций выражал непомерную скорбь по поводу гибели Цезаря и соорудил алтарь на месте сожжения его тела, «держал при себе отряд смельчаков и всегда наводил страх на убийц». Опасаясь начавшихся беспорядков, Децим Брут отправился в Цизальпинскую Галлию, Требоний в ионийскую часть Азии, Тиллий Кимвр — в Вифинию (управление этими провинциями было поручено им еще Цезарем). Остальные заговорщики просто бежали из города.

Ранее, еще при Юлии Цезаре, Марк Брут был назначен на следующий год наместником Македонии, а Гай Кассий наместником Сирии. Это были одни из наиболее богатых и доходных провинций, а кроме того, в распоряжении наместников этих провинций имелось много войск. Чтобы отнять эти провинции у своих противников, Марк Антоний сумел договориться со вторым консулом — Долабеллой, которого враждебно настроенные сенаторы тайно пытались ему противопоставить. Юлием Цезарем был задуман поход против Парфии, для чего в Сирию стягивались войска. Марк Антоний, пользуясь отъездом большинства своих самых активных противников и зная молодость и честолюбие Долабеллы, уговорил его, чтобы тот выпросил себе Сирию вместо Гая Кассия, а также собранное против парфян войско и, если нужно, просил бы это не у сената, который с подобным требованием мог и не согласиться, а у народа на народном собрании. Долабелла, мечтавший возглавить поход против парфян, немедленно внес в сенат законопроект, предполагавший передать ему Сирию и поручить поход против парфян. Недовольные сенаторы обвинили его в нарушении постановлений Цезаря, но Долабелла возразил им, что Цезарь никому не поручал похода против парфян, а Кассий, удостоенный провинции Сирия, сам кое в чем изменял распоряжения Цезаря.

Получив отказ в сенате, Долабелла обратился к народному собранию. Его противники, понимая, что обозленные на заговорщиков римляне поддержат Долабеллу, подговорили трибуна по имени Аспрена, чтобы тот, как авгур, при голосовании соврал о дурных предзнаменованиях и сорвал бы тем самым выборы. Не зная о том, что Долабелла и Марк Антоний примирились, республиканцы рассчитывали также на то, что Антоний тоже будет мешать избранию Долабеллы. Однако, когда во время выборов Аспрена сообщил о дурных предзнаменованиях, Антоний, который был не только консулом, но и авгуром, заявил, что это ложь, и велел продолжить голосование. Народное собрание объявило Долабеллу наместником Сирии и полководцем в войне против парфян. Для похода Долабелле предоставлялись не только войска в Сирии, но и собранные Юлием Цезарем для этого похода римские войска в Македонии.

Как только народное собрание отдало Сирию Долабелле, Марк Антоний попросил у сената Македонию, понимая, что теперь уж ему не посмеют отказать. И действительно, сенат, хотя и с большой неохотой, но все же вынужден был объявить его наместником Македонии. Сенаторы начали понимать, что Марк Антоний действует заодно с Долабеллой, но все же были довольны, что войско оказалось у Долабеллы, а Марку Антонию достается провинция, почти лишенная войск. Пользуясь случаем, сенаторы договорились с Марком Антонием и Долабеллой о том, что Марку Бруту и Гаю Кассию взамен Македонии и Сирии будут предоставлены провинции Крит и Кирена.

В то время как остальные заговорщики выехали кто куда в течение нескольких дней после убийства Юлия Цезаря, главные вдохновители заговора, Марк Брут и Гай Кассий, сначала вынуждены были остаться в Риме, поскольку исполняли обязанности городских преторов. Но положение их было крайне сложным, и в середине апреля 44 года до нашей эры они покинули город. Заинтересованный в их судьбе сенат, понимая необходимость их отъезда, поручил им снабжение Рима хлебом из любой страны, откуда они посчитают нужным (иначе они, оставив должности ранее положенного времени, превратились бы в изгнанников). Такое поручение Брут и Кассий сочли явно недостойным своего ранга, жалуясь на это в письмах друзьям и заявляя, что вовсе не станут этим заниматься, хотя официально отказаться от данного поручения и не решились.