– Мне нужно узнать, жив ли человек на полу, – ответил тот. – Дайте мне пройти мимо вас, чтобы я попытался ему помочь.
– Он уже в аду. Никто ему не поможет.
– Стелла, что ваша мать заставила вас сделать? – повторил отец.
– Нет, – взмолилась Кэролайн. – Пожалуйста.
– Она велела, чтобы я позволила этому человеку лапать меня. Точно так же, как сама позволяла мужчинам лапать ее своими грязными руками, – объяснила Стелла.
– Довольно! – прикрикнула я на всех. – Эта бедная женщина – единственная, кому нужна помощь.
Стелла посмотрела на меня с отчаянием.
Я шагнула ей навстречу.
– Вы позволите женщине прикоснуться к вам? – спросила я.
Выражение ее лица изменилось на крайне озадаченное.
– Мужчины этого не поймут, – сказала я. – Позвольте мне помочь.
– Никогда не поймут, – пробормотала Стелла.
Я сделала еще один шаг. Она ткнула в мою сторону осколком фарфора, но не дотянулась, а я не отступила.
– Напротив окна стоит диван. Вы устали. Давайте присядем.
Я сделала следующий шаг и, оказавшись рядом с ней, осторожно коснулась той ее руки, в которой не было осколка.
– Идемте со мной, – произнесла я, ведя ее в переднюю часть гостиной. – Вы порезались.
Я бережно усадила ее на диван, а сама устроилась рядом.
– Порезалась?
– Посмотрите на свою руку. Отдайте мне этот осколок вазы. Никто вас не обидит.
Так мягко, как только могла, я забрала осколок. Ее руки были исцарапаны. Я стянула расшитый чехол с подлокотника кресла и наложила его на рану. Затем развернула руку Стеллы другой стороной и туго затянула ткань.
Пока я это делала, Шон и Джозеф прошли в заднюю часть гостиной и опустились на колени возле мужчины, проверяя, жив ли он.
Выражение их лиц ясно дало понять, что бедняге уже ничто не поможет.
– Через окно я слышал, как он признавался в убийстве Дэниела Харкурта и других людей, – сообщил Джозеф. – Но кто это такой?
Лицо мужчины настолько сильно пострадало, что, будь он даже одним из наших близких друзей, мы не сумели бы его опознать.
– Он работал в клинике, – устало начала Кэролайн. – И заметил Стеллу, когда она привозила туда мужа несколько раз в неделю для лечения. Со временем у него развилось нездоровое влечение к ней.
– Она лжет! – воскликнула Стелла с неожиданной яростью. – Она наняла его, чтобы он лапал меня! Она наняла его, чтобы… – Стелла принялась заламывать окровавленные руки. – Не прикасайтесь ко мне! Нет ничего хуже, чем быть женщиной. Лапают, лапают.
– Моей дочери довелось пережить жестокое нападение, – сказала Кэролайн. – Она была вынуждена сражаться за свою жизнь. Очевидно, она настолько потрясена, что не понимает, о чем говорит.
– Что вы все здесь делаете в полночь? – спросил Джозеф.
– Хуже всего быть женщиной, – продолжала Стелла. – Лапают, лапают. Никогда бы не позволила…
– Что не позволили? – спросила я в замешательстве.
– Милая Дженнифер.
– Да, ваша маленькая дочь, – сказала я.
– Никогда бы…
Несмотря на горящие угли в камине, дом внезапно пронзило лютым холодом.
– …не позволила ей вырасти. Чтобы ее тоже лапали. Милая, маленькая… она мирно спит. Никогда не будет…
В доме стало еще холоднее, но меня охватила дрожь совсем по другой причине.
Кэролайн застонала – это был звук самого глубокого отчаяния, который я когда-либо слышала:
– Стелла, что ты наделала?
Кэролайн попыталась шагнуть к дочери, но что-то случилось с ее левой ногой. Та подогнулась, и пожилой женщине пришлось ухватиться за спинку кресла.
– Ты хотела наследника! – закричала Стелла в ярости. – Ты говорила, что только это имеет значение! Наследника, который стал бы лордом, чтобы больше никто не смотрел на нас свысока! – От гнева на шее Стеллы натянулись жилы. – Но ты не объяснила, как, во имя всего святого, маленький Джереми станет лордом, пока жив Гарольд! Может быть, ты надеялась, что Гарольд напьется так сильно, что упадет с лестницы и сломает себе шею до того, как мой муж умрет от своего недуга? О нет, ты не говорила, что мне делать, но я знала, что́ ты считаешь нужным!
По щекам Кэролайн потекли слезы, губы задрожали.
– Что ты наделала? Что ты наделала?!
Я погладила руку Стеллы:
– Все закончилось. Теперь вам ничто не угрожает. Ни один мужчина не прикоснется к вам снова.
