Элспет улыбнулась, и Лотарь улыбнулся ей в ответ.
Эрцгерцога Хиландельского ловко обставили. Лотарь пожаловал императорские владения своим сестрам на глазах двух дюжин свидетелей, многие из которых отнюдь не поддерживали эрцгерцога. Если Лотарь все обдумал должным образом, то соответствующие бумаги уже готовы – и составлял их человек, который точно не выслуживался перед регентом.
Эрцгерцог сделал каменное лицо. Больше он уже не допустит такой ошибки и не станет недооценивать малолетнего императора.
Элспет скосила глаза. Вроде бы Катрин довольна: Этеред и Арнмагил – богатые и плодородные края, а Грюмбраг славится своими ремесленниками и оружейными мастерами. Вполне подходящие владения для наследницы Новой Бротской Империи.
Катрин бросила на Элспет быстрый взгляд, и он был почти так же полон злобы, как тот, что она совсем недавно обратила на эрцгерцога Хиландельского.
Да Катрин, оказывается, завидует! Тому, что Элспет досталась Племенца! Ведь там прошли и ее счастливые дни. Быть может, единственные ее радостные воспоминания, нажитые за все двадцать три года, связаны именно с Племенцей.
Когда Йоханнеса Иджа, которого еще называли Йоханнес Черные Сапоги, Ганзель Черные Сапоги, Малютка Ганс (из-за небольшого роста) или Свирепый Ганзель, курфюрсты избрали императором Новой Бротской Империи, у него еще не было детей. Мать Катрин, Хильдегрюн Маченская, вышла замуж за нового императора в девятнадцать лет. Она была высокой белокурой красавицей. Ходили сплетни, что Йоханнес положил на нее глаз, когда Хильдегрюн было всего пятнадцать. Принцесса Катрин родилась всего через пять месяцев после императорской свадьбы.
Союз с семейством Хильдегрюн укрепил положение Йоханнеса в Граальской Империи. Она была преданной женой, а ее многочисленные братья-рыцари верой и правдой служили императору до и после ее смерти и оставались его друзьями даже в нелегкие времена. Хильдегрюн часто разъезжала по империи вместе с Ганзелем. Императрица повсюду вызывала любовь – перед ней преклонялись даже жены Гансовых врагов.
Когда Катрин было всего четыре месяца от роду, а Йоханнес воевал в бесконечных государствах Фиральдии, Хильдегрюн погибла на верховой прогулке.
Императрица была умелой наездницей и обожала вместе с самыми смелыми придворными дамами скакать галопом. В один черный день ее конь оступился на берегу канала. Спрыгнуть Хильдегрюн не успела, и конь придавил ее. Императрица потеряла сознание, не могла высвободиться из стремени, и жеребец, падая с крутого берега в воду, утащил ее за собой. И всадница, и скакун утонули – их не успели вовремя вытащить.
Патриарх Милосердный III, коллегия и все пять кланов Брота вознесли хвалу Господу Богу. Ведь в то лето патриаршие войска повсюду терпели сокрушительное поражение. Император шел прямо на вечный город, когда его настигли дурные вести.
Еще и года не прошло со смерти Хильдегрюн, как Ганзель женился на матери Элспет, вдовствующей принцессе Ницшау. Принцесса Терезия была старше его на десять лет. Этот союз еще более упрочил положение Йоханнеса среди курфюрстов. Тридцатичетырехлетняя принцесса была довольно сластолюбивой особой, и муж удовлетворял ее аппетиты – у Терезии было два выкидыша, а потом родился сын Вилем, который прожил всего две недели, и наконец Элспет. Свою мать Элспет никогда не видела.
Императрица умерла от родильной горячки через три дня после рождения дочери. Ее похоронили возле Вилема в семейном склепе ее первого мужа в Вортбурге в Ницшау.
Перед смертью Терезия передала императору все привилегии и обязательства своей семьи. Таким образом, этот двадцатисемилетний юноша сделался третьим по могуществу человеком в чалдарянском мире – превосходили его только бротский патриарх и владыка Восточной Империи. Помимо всего прочего, Терезия завещала ему сломить мирскую власть Брота. Этим император и занялся искусно и умело.
Но ни разу не удалось ему приблизиться к своей цели настолько, как в то лето, когда погибла Хильдегрюн. Отчасти это объяснялось унынием из-за понесенных самим императором потерь, отчасти тем, что среди дворян Новой Бротской Империи появились сочувствующие церкви. После смерти Терезии Йоханнес девять лет не усердствовал на поле боя, и со временем из-за взяток и предательства потерпела крах добрая половина его начинаний.
