Орудие террора, крестовый поход, вероятно, было выбрано папой Иннокентием III еще за несколько лет до того, как появился благоприятный предлог для его использования.[509] Но когда это произошло, он стал действовать без промедления.
Инцидентом, подтолкнувшим развитие событий, было убийство некоего Петра де Кастельно, папского легата в Окситании в январе 1208 года. Бывший монах цистерианского аббатства Фонфруа, де Кастельно находился в Окситании по распоряжению Иннокентия III в сопровождении другого видного цистерианца по имени Арнольд-Амальрик, аббата монастыря Сито.[510] В 1207 году они вызвали глубокое возмущение, когда попытались образовать союз южных баронов для искоренения катарской ереси. Раймунд IV, могущественный граф Тулузский, отказался присоединиться к ним, и де Кастельно отлучил его от церкви. Отлучение было снято в январе 1208 года после того, как Раймунд был вынужден принести личные извинения папскому легату — постыдная уступка для столь высокопоставленного вельможи. На следующее утро один из рыцарей Раймунда, возможно стремившийся отомстить за унижение своего господина, подъехал к де Кастельно, когда тот готовился к переправе через реку Рону, и пронзил его копьем. Папский легат умер на месте.[511]
Два месяца спустя, 10 марта 1208 года, Иннокентий III объявил о начале крестового похода; впервые этот термин использовался для обозначения войны против собратьев-христиан. Подобно христианским императорам Рима задолго до него, он отдавал высший приоритет искоренению ереси, что было для него даже важнее, чем завоевание Святой Земли. Он писал:
«Нападайте на еретиков бесстрашнее, чем на сарацинов, — потому что они являют собой большее зло, чем сарацины, — и разите их сильной рукой. Вперед, воины Христовы! Пусть благочестивое рвение вдохновит вас на месть за это чудовищное преступление против Бога и людей».[512]
Тем временем Арнольд-Амальрик, аббат Сито, был отправлен в Северную Францию, чтобы заручиться поддержкой местных дворян. «Пусть тот, кто воздержится от этого крестового похода, никогда больше не пьет вина, — говорил он, — пусть он никогда не ест утром или вечером; пусть не носит доброй одежды до конца своих дней, а после смерти пусть его закопают, как собаку».[513]
Но в подобных угрозах не было необходимости, для того чтобы мобилизовать целую армию добровольцев при дворе короля Франции. Они и так рвались в бой. Им представилась возможность разбогатеть и снискать королевские милости в военной кампании сравнительно недалеко от дома, а также заслужить папское прощение за грехи, для чего обычно требовалась гораздо более тяжелая работа в Святой Земле. Вместе с десятками второсортных аристократов вроде Симона де Монфора, стремившихся к быстрому обогащению, в армию устремились добровольцы из всех слоев общества вплоть до простых крестьян. Даже обычный пехотинец получал немалую выгоду, поскольку участие в крестовом походе подразумевало автоматическую отсрочку всех долгов и освобождение любой собственности от притязаний кредиторов на весь срок службы.[514]
Тем не менее подготовительные мероприятия заняли больше года. В феврале 1209 года полки крестоносцев, по сообщению королевских хронистов, формировались по всей Северной Франции,[515] но лишь в день святого Иоанна Крестителя, 24 июня 1209 года, вся армия, насчитывавшая до 200 000 человек, собралась во французском городе Лионе, готовая выступить на юг. Симон де Монфор был вместе с войсками, но еще не в роли полководца. В этой первой кампании грозной христианской ордой командовал сам Арнольд-Амальрик.[516] Сан аббата цистерианского ордена, предполагавший жизнь, исполненную христианского смирения и милосердия, никоим образом не помешал ему на поле боя. В Безье, первом городе катаров, подвергшемся нападению, по приказу Арнольда-Амальрика была устроена чудовищная резня.
Армия преисподней
Из-за привычки к телевизионным образам современной войны с «умными бомбами» и другим высокотехнологичным оружием нам трудно представить атмосферу кровожадной угрозы, волнами исходившей от большой средневековой армии, выступившей из Лиона 24 июня 1209 года.
