— Богатырша! — позволил себе улыбнуться и я.
— Не дом, а изба зачарованная! Куда не плюнь так в бога или полубога или богатыршу попадешь! — Митр, заходя в дом, тоже посмеивался. Они с Ортоном объявились как раз вовремя и заняли свои места.
— Шеф, можно я его разочек приложу? — с надеждой спросил Ортон.
— Я рассмотрю твоё предложение.
— Таааак! — протянул староста. — Василина, ну-ка отставь две тарелочки, вдвоём позавтракаем.
— Предложение отклоняется.
— Шантажист! — крикнул Ортон на старосту.
Теперь уже смеялись все. Василина раздала нам тарелки, на которых шипело сочное мясо с гречкой, потом положила на стол корзинку с пахучим хлебом и разлила нам в кружки квас. Митр смотрел на неё с любовью и восхищением. Я понял, что мне не хватает таких… семейных, если можно сказать, посиделок.
— Итак, каков твой план, что мужикам говорить будешь? — спросил староста.
— Все такие любознательные сегодня. А вот секрет. — сказал и продолжил жевать.
— Скрытный ты, даром что не бог шпионов. — ехидно прокомментировала и засмеялась Василина. — кстати она даже после исцеления она не верила в меня, видно это у них семейное.
— Мой брат, Сагот, покровительствует людям тени, ворам и шпионам, я же, как вы помните, узконаправленный бог-покровитель Аркании.
— Что вы накинулись на шефа? — встрял Ортон. — Пути его неисповедимы, но пока у него всё выходит. Он вернул мне силы и дал цель во служении, тебя разбудил, а тебе дочь вернул. — поочередно указал он сначала на Василину, а потом на Митра. — Отстаньте от божества.
Все притихли, и мы закончили завтрак в тишине. А к тому времени, на площади уже собрался народ.
— Пойдемте, а то без нас еще барона свергнут. — пробурчал староста.
Выйдя из дома, мы увидели столпотворение. Все о чём-то перешептывались, ну явно делились догадками почему их собрали.
Митр вошел в центр толпы.
— Ну-с мужики, я собрал вас тут по просьбе того путника, который явился вчера, это меньшее что я могу для него сделать, после того что он сделал для меня. У него есть, что нам предложить, но я не могу говорить за всех нас и потому объявляю вече открытым! — огласил Митр и народ зашумел пуще прежнего.
Понятное дело, так собрались по просьбе старосты, а уже это целое вече, значит, будут приниматься решения.
Митр взглянул на меня и кивнул, мол: «Вещай». Ну что же, трепещите от моих ораторских способностей!
Я говорил. Говорил долго и упорно. Начал с того что описал все ужасы тирании баронов, конечно же они и так знали о ней, но не в моих подробностях. Напомнил им, что он не имеет никакого права так с ними поступать и все закивали. Сказал, что их дочери и жены уже достаточно настрадались, поднялся одобрительный гул. Воскликнул, что с ними можно и нужно бороться. Все громко поддержали меня. Но только я изложил свой план и тут же они на меня ополчились.
— Немыслимо!
— Да как ты смеешь?!
— Подвесить бы тебя за такие слова!
И это самое цензурное.
— Та ничего он не умеет! — крикнул подросток, видно, младший из собравшихся. — Мой брат видел, что он только бритвой без рук махать горазд!
— Иди лучше девок лечи! — крикнул какой-то мужик.
— Или платья им шей, раз такое предлагаешь! — крикнул еще кто-то и все заржали.
Я молчал, ждал пока они выговорятся и просмеются. Ждал со спокойным лицом. И когда те закончили, продолжил.
— Давайте по порядку. Мне отрадно слышать, что те, кто вчера плакал на коленях дерзят мне, такие храбрецы мне и нужны. — после этого последние смешки прекратились. — Девок лечить я конечно же могу, но пока барон со своей дружиной здравствуют их будет становиться больше и больше, да и не факт, что после них будет что лечить, я не спасу всех, но предлагаю уничтожить корень бед. — теперь уже все призадумались. — Я не швец. Я — бог. А вы трусы. — тут они собрались мне возразить, но я не дал им. — Ваши предки пытались действовать силой, переть напролом и у них не вышло, вы тоже готовы так поступить. И у вас не выйдет. Нужно делать то, что барон и его люди не ждут. Вы трусы, потому что не можете позволить себе и мысли идти другим путем, даже если он лучший. Просто представьте, что на следующие смотрины заберут ваших дочерей, сестер и жен. Вы будете смотреть им в глаза и думать: «Я мог этого не допустить, но не сделал того что требовалось». Вы сможете с этим жить?
