Долгое путешествие по горным перевалам из Кабула через Инд и другие великие реки Пенджаба прошло быстро и хорошо, и не обремененный медленным вещевым обозом, Салим добрался до Лахора всего за шесть недель. С каждой пролетающей мимо милей его настроение поднималось по мере потепления воздуха окружавших его равнин. И когда он находился в покоях Акбара, один на один с ним, впервые начиная со времени своего изгнания, Салим чувствовал, что дрожит от добрых предчувствий и надежды.
– Я рад видеть, что ты благополучно возвратился из Кабула. – Акбар заговорил первым, лицо его было спокойно. – Я сожалею, что мы расстались в гневе, но ты не оставил мне другого выбора, кроме как наказать тебя. Я надеюсь, что в отъезде ты подумал над своим сыновним долгом и о том, что в будущем будешь вести себя соответственно.
«А как же отеческий долг по отношению к своему сыну?» – подумал Салим. Но сказал только:
– Я знаю, как подобает себя вести, и благодарен тебе за то, что ты простил мне мои прошлые ошибки и призвал меня ко двору.
– Ты совершил серьезный проступок. Я намеревался оставить тебя в Кабуле надолго, но твоя бабушка убедила меня послать за тобой. – Акбар держался очень сухо.
– Отец, в письме Абуль Фазл упоминал, что ты приготовил для меня некие поручения. Я стремлюсь служить тебе… Я…
– Служить должным образом, – прервал его Акбар. – Ты хорошо себя показал в Кабуле – Абуль Фазл говорит мне, что твои отчеты были подробны, а Саиф-хан подтвердил, что ты вел себя достойно, но я еще не решил, чем ты займешься в дальнейшем.
Так и есть, Саиф-хан действительно за ним шпионил…
– Стану наместником, как Мурад, может быть? – продолжил Салим.
– Не нужно спешить. Сперва я хочу убедиться в твоей добропорядочности. И сообщу о своем решении назначить тебя на какую-либо должность в свое время, если это случится.
Салим старался не показать своего разочарования, но подозревал, что у него и так все написано на лице. Он надеялся, что возвращение поможет начать все сначала в отношениях с отцом, но снова получалось, что он должен проявить терпение. Возможно, бабушка снова сможет повлиять на своего сына… Однако, даже пусть момент и был совсем неподходящий, оставалось еще кое-что выяснить – незамедлительно и без свидетелей.
– Отец, могу я просить тебя об услуге?
– Какой? – удивился Акбар.
– Я хочу взять новую жену.
– Кто она? – Теперь Акбар был совершенно изумлен.
– Дочь Гияз-бека, твоего казначея в Кабуле, – ответил Салим и, прежде чем Акбар успел вставить слово, продолжил: – Но есть одно препятствие. Ее уже обещали в жены одному из твоих командующих в Бенгалии, Шер-Афгану, и Гияз-бек полагает, что недостойно отменять эту договоренность. Однако если бы ты вмешался, то Гияз-бек и Шер-Афган должны будут тебе повиноваться и…
– Достаточно! Я надеялся, что месяцы в изгнании как-то образумят тебя, но ныне вижу, что ошибался. Мало того, что ты хочешь жениться на женщине из незнатной семьи, мало того, что сей союз не сулит никакой выгоды для нашей династии, но, что превыше всех моих ожиданий, ты смеешь просить, чтобы я вмешался в жизни моих подданных, чтобы устроить это!..
– Это не мимолетная прихоть. Ее зовут Мехрунисса. Я не могу не думать о ней.
– Придется постараться. Я не стану рушить будущий брак Шер-Афгана, верного и храброго воина, чтобы ты смог утолить свою неуемную похоть.
– Это не похоть…
– В самом деле? По-моему, ты пристрастился заглядываться на чужих женщин, – проревел Акбар.
В Салиме болезненно отозвалось воспоминание об Анаркали. Принц сглотнул. Что он мог сказать в свою защиту, чтобы Акбар ему поверил? Если бы он сравнил свою страсть с чувствами Хумаюна при первой встрече с Хамидой, о чем думал в душе, отец только пришел бы в ярость…
Горестно помолчав, Акбар устало сказал:
– Оставь меня. Ты приводишь своего отца в отчаяние. Я надеялся, что наше воссоединение будет более счастливым, но теперь вижу, что ты не поборол свои пороки. Тебе все еще нужно учиться обуздывать себя. Даже твой сын Хуррам, хоть он еще и ребенок, лучше тебя знает, что хорошо, а что плохо…
Когда Салим быстрым шагом вышел из покоев отца, его душили слезы гнева и досады. Акбар никогда не пытался понять его, и, по-видимому, этого уже никогда не будет. Отец, однако, знал, что сказать. Намекнул ли он, упомянув Хуррама, что собственный сын Салима более подходит для того, чтобы стать правителем? Разумеется, нет… ведь при всех хороших предзнаменованиях, сопровождавших его рождение, Хуррам был просто не по годам смышленым ребенком…
