Костер волхвы соорудили возле южной стены замка. Перепуганные мечники почти бегом внесли тела боярина и вампирши на кучу хвороста, который вспыхнул сразу же, как только нога последнего из них ступила на землю. Кудесник Богумил вершил обряд с достоинством уверенного в своей правоте человека. Ибо Весень и Велена были далеко не первыми жертвами, которые он приносил к стопам своего грозного бога.
– Да исчезнет навь с тела Матери Земли, да пребудет на веки вечные с нами мудрый бог Велес.
Последние слова Богумила утонули в воплях жертв и злобном гуле набирающего силу огня. Боярин Ермень отвернулся, не в силах больше смотреть на жуткое зрелище. Однако злобную усмешку на глазах тетки он все-таки успел разглядеть и содрогнулся от дурного предчувствия.
О чем кудесник Богумил говорил с Турицей и княжичем, боярин Ермень так и не узнал, но Ратмир вышел из покоев княгини окрыленным. Видимо, первый ближник оценил рвение аса в борьбе с нечистой силой и пообещал ему помощь своего бога в трудном деле очищения крови.
– Я уезжаю, Ермень, – сказал Ратмир, расстроенному боярину. – Мир Яви еще услышит о младшем брате княжича Родегаста, можешь мне поверить.
Ермень лишь уныло кивнул головой вслед уходящему княжичу. Переживания последних дней отразились далеко не лучшим образом на сыне рахмана Приама, он потерял и вкус к жизни, и веру в справедливость богов. Более всего он сейчас хотел, чтобы его оставили в покое. Увы, у кудесника Богумила и княгини Турицы были, оказывается на боярина Ерменя свои виды. О чем тетушка не замедлила известить своего любимого племянника.
– Ты поедешь в Биармию, боярин Ермень, и отвезешь от меня письма Студеню и княгине Леле. Читать эти письма, тебе не обязательно. Но мы с кудесником Богумилом должны знать обо всем, что происходит в окружении князя Волоха и особенно княгини Лели. – Так ведь я не числюсь в ближниках Лели, – возмутился Ермень. – Вряд ли она станет делиться со мной своими тайнами.
– Тем не менее, мы на тебя надеемся, Ермень, – поддержал Турицу скрипучим до отвращения голосом кудесник Богумил. – Мир Яви в опасности, и нам потребуется много усилий, чтобы спасти его от беды. Мы не пощадим никого – ни тех, кто переметнется на сторону наших врагов, ни тех, кто попытается бежать с поля битвы. Ты понял меня, ведун?
– Понял, – с готовностью отозвался струхнувший Ермень. – Я сделаю все, что от меня потребуется. Во имя Велеса!
– Да пребудет с тобой его сила! – вскинул руку к потолку кудесник.
Богумил принадлежал к старому биармскому роду, истоки которого терялись в глубине веков. В молодые годы он служил князю Коломану, но в тяжкий для Слепого Бера час переметнулся на сторону его врагов. Говорили, что Богумил был любовником княгини Турицы. Сейчас в это трудно было поверить. Дочь царя альвов пронесла сквозь время свою красоту нетленной, зато на лице и теле кудесника Богумила пролетевшие годы оставили неизгладимые следы. Этот согбенный, заросший седыми волосами старик, с морщинистым как печеное яблоко лицом выглядел даже старше своих восьмидесяти лет. Живыми на этом почти мертвом лице смотрелись только глаза, острые как наконечники стрел и абсолютно безжалостные.
Ермень покидал Оскол с чувством похожим на облегчение. Все увиденное и пережитое им в этом замке оставило в душе боярина столь мутный осадок, что он почти проклял тот день, когда впервые ступил на его порог. Проходя по коридору, боярин все-таки бросил взгляд на рисунок, поразивший его две седмицы тому назад. Тур, взалкавший любви, все так же нависал над альвийкой с лицом княгини Лели. И все так же кружил в отдалении белый лебедь. Боярин уже прошел мимо этой картины и вдруг застыл, как громом пораженный. До него вдруг дошло, кто и зачем поместил быка и девушку на стену роскошного дворца, построенного рахманом Коломаном. Это была магия. Магия, принесшая нужный результат. Бык добился благосклонности Лели. И плодом этой любви стал витязь Мортимир, единственный сын кагана Яртура.
Мортимир не помнил, как он попал в этот странный замок. Последнее, что сохранила его память, был жуткий вопль издыхающего Аспида и окровавленное лицо Божидара, недвижимо лежащего на земле. Подтверждением реальности происходящего была шишка на голове, довольно приличной величины. Мортимир вспомнил удар, погрузивший его во тьму, но, к сожалению, никак не мог сообразить, кто же его нанес. Неужели это неблагодарные волкодлаки решили в последний момент посчитаться с витязем Асгарда за действительные или мнимые обиды, чинимые им каганом Яртуром? Правда, помещение, в котором сейчас находился Мортимир, ничем не напоминало убогие жилища обитателей Муромских лесов. Волкодлаки строили свои дома из дерева. Деревянным был и терем их хозяйки Деваны. А этот замок сложен из камня. Причем сложен так давно, что даже роскошные гобелены, развешанные по стенам, не в силах скрыть его почтенный возраст. Удивительным было и то, что плененного витязя не бросили в подвал на охапку гнилой соломы, а поместили на роскошном ложе, заваленном пуховиками и застеленном алым покрывалом. Оружие у него, правда, отняли, одежду тоже, но никто не помешал ему подойти к окну, выходящему во двор. Пол ложницы был застелен коврами с таким длинным ворсом, что нога витязя утопала в них едва ли не по щиколотку. Ковров такой выделки Мортимиру прежде видеть не доводилось. Витязь выглянул в окно, но ничего примечательного не обнаружил. Двор был пуст. Огромные каменные плиты черного цвета были украшены белыми звездами, но что эти символы означают, Мортимир так и не понял. Рисунки на стенах и гобеленах, которые он тщательно изучил, рассказали ему об обитателях замка чуть больше, но все же не дали ответа, зачем и кому понадобилось его похищать. Хозяева замка то ли боготворили, то ли восхищались гарпиями. Во всяком случае, изображения женщин с огромными перепончатыми крыльями в ложнице были повсюду, даже на потолке. Изображения очень реалистические, с точной прорисовкой всех деталей. Создавалось впечатление, что художник рисовал гарпий с натуры, возможно даже по их настоятельной просьбе, и заказчицы внимательно следили, чтобы он неверным мазком не исказил их черты. От невероятного количества обнаженных грудей, животов и бедер Мортимиру стало немного не по себе. Нет слов, гарпии красотой лиц и тел могли поспорить с женщинами, но их принадлежность к навьему миру ни у кого не вызывала сомнений. Однако центральное место в этом странном хороводе было отдано все же не гарпиям. Прямо с потолка на Мортимира, вновь расположившегося на ложе, смотрели удивительно красивые и почти живые карие глаза. А принадлежали эти глаза женщине, совершенное тело которой вызывало восхищение даже у самого строгого ценителя, каковым не без основания считал себя витязь Мортимир. Лицо красавицы было столь нежным и пленительным, что способно было влюбить в себя даже камень. Мортимир камнем не был, и явись сейчас перед ним эта красавица он бы, конечно, не устоял. Громкий лающий голос, долетевший из приоткрытой двери, заставил Мортимира насторожиться. Слов он не разобрал, зато очень быстро сообразил, что подобные звуки могут издавать только псиглавцы, с которыми витязю уже доводилось иметь дело. Неслышно ступая, благо ковер это позволял, Мортимир подкрался к двери и выглянул наружу. Двери в его ложницу действительно сторожил псиглавец, обнаженный по пояс, но с мечом у бедра. Впрочем, сейчас этот урод с телом человека и головой пса уже не лаял, а жалобно скулил, стоя на четвереньках. А причиной тому была плеть, которая со свистом взлетала над спиной псиглавца, оставляя на ней после каждого удара багровеющие рубцы. До сих пор Мортимир считал псиглавцев хоть и отвратительными, но гордыми существами, не признающими над собой ни чьей власти. Этот же раболепствовал так, что витязю, наблюдающему за ним, стало противно. Самым удивительным было то, что плеть в руке держала самая обыкновенная девушка, облаченная в короткую тунику темного цвета, усыпанную белыми звездами. Лицо девушки было прикрыто копной черных как сажа волос, но фигура ее была безупречной.
