Когда рано по утру боярин Ермень вошел в главный зал, то первое, что бросилось ему в глаза, был изможденный вид темника Хмары. Создавалось впечатление, что всю минувшую ночь орлан провел в трудах и заботах. Причем труды эти были настолько тяжкие, что оставили неизгладимый след на лице очень крепкого мужчины. После обмена приветствиями и разговоров о погоде и грядущем урожае, боярин и темник перешли к обсуждению куда более насущных дел.
– Я слышал, темник, что ты собираешься жениться? – первым закинул удочку боярин Ермень.
– С чего ты взял? – удивился Хмара.
– В Биармии, откуда я только что вернулся, все об этом только и говорят. Якобы каган Яртур с княгиней Оленой собираются приехать в Себерию, дабы погулять на твоей свадьбе.
Турица и Хмара переглянулись. Возможно, они даже заподозрили боярина Ерменя в коварстве, хотя ничего обидного он вроде бы не сказал. В конце концов, темнику уже исполнилось сорок лет. В такие годы самое время задуматься о потомстве.
– А о чем еще говорят в Биармии? – спросил Хмара, зло цепляя глазами словоохотливого боярина.
– О богине Моране, – вздохнул Ермень. – И о ее гарпиях, которые уже разорили несколько биармских сел и городков.
– Ты полагаешь, что без вмешательства кагана мы не сумеем справиться с этой напастью?
– насторожился Хмара.
– Трудно сказать, – пожал плечами Ермень. – Во всяком случае, князь Волох просил меня передать тебе свою обеспокоенность сложившимся положением на границах Биармии. Подлунная страна всегда была прибежищем нечисти. А теперь, похоже, они обрели Хозяйку. Кроме того, есть основания полагать, что жар-цвет сейчас находится именно у Мораны.
– Ты уверен в этом, боярин?
– Ты спросил меня о слухах, темник, я тебе ответил.
– Я подумаю, – сухо сказал Хмара и решительно поднялся из-за стола. Княгиня Турица отправилась провожать гостя, Ермень остался в зале, дабы не мешать серьезному разговору между теткой и орланом. А то, что этот разговор непременно состоится, он нисколько не сомневался. В конце концов, Ермень предложил заговорщикам два способа, выманить из Асгарда кагана Яртура, а захотят они воспользоваться его подсказками или нет, это уже их дело.
Турица вернулась, когда Ермень заканчивал завтрак. Недовольство на лице княгини было написано столь яркими красками, что боярин невольно поежился в ожидании бури. И буря не замедлила разразиться над его склоненной головой.
– Тебя кто за язык тянул? – спросила княгиня голосом полным откровенной ненависти. – Я просто полагаю, тетушка, что время разговоров прошло и наступает пора действий, – уперся Ермень глазами в золотую тарелку. – Жар-цвет выскользнул из рук твоего младшего сына. Студень, конечно, тоже был не подарок, но, по крайней мере, он не претендовал на власть над всем миром.
– Он потерял жар-цвет благодаря твоей глупости, Ермень!
Это не совсем так, тетушка, – печально вздохнул боярин. – У меня есть все основания полагать, что моя встреча с вампиршей Веленой и княжичем Ратмиром не была случайной.
– Хочешь сказать, что это именно я подослала их к тебе? – ощерилась Турица.
– Я этого не исключаю, – ласково улыбнулся ей Ермень. – Правда, я не совсем понимаю, зачем тебе это понадобилось. Ты что же, заключила союз с Мораной?
– А тебя бы это удивило, племянник?
– Нет, – покачал головой Ермень. – Я давно уже ничему не удивляюсь в этом мире. Но хотел бы знать, кто такая Морана и какую опасность она с собой несет.
К удивлению боярина, княгиня Турица неожиданно успокоилась. Буря, грозившая вымести Ерменя из замка Оскол, словно ненужный мусор, неожиданно стихла, не причинив боярину никакого вреда. Из чего Ермень заключил, что он зачем-то понадобился хитроумной тетушке, и расправу над ним она отложила до лучших времен.
– Ты знаком с боярином Весенем, племянник?
– Неужели этот ублюдок еще жив? – удивился Ермень.
– Представь себе, – нахмурилась Турица, – но, думаю, дни его сочтены. Волхвы Велеса уже давно вынесли ему свой приговор.
– К сожалению, у волхвов короткие руки, – вздохнул Ермень.
– Зато у тебя, боярин, они отрастут ровно настолько, чтобы ты мог дотянуться до горла этого прихвостня Слепого Бера.
