Мечники тяжело вздохнули и дружно поддакнули старому боярину. О княжне Злате ходили разные слухи, но мужчины, к счастью, любят не ушами, а глазами. И эти глаза проводили дочь Велемудра до самого поворота, за которым княжна скрылась, зазывно качнув напоследок бедрами.
– Удалось? – спросила княгиня Леля у вошедшей подруги.
– Князь Хорс не покинет Биармию, – подтвердила Злата. – Он до конца останется верным союзником князя Волоха.
– Что еще?
– Я уговорила Волоха направить посланца к Деване в Муромские леса. Вряд ли волкодлаки догадались о его предательстве. – Князь совершил глупость, – нахмурилась Леля.
– Мужчины вообще не блещут умом, – усмехнулась Злата. – Но в данном случае, я понимаю Волоха. Соблазн был слишком велик.
– Ему следовало обсудить это дело со мной, – сверкнула глазами Леля. – Погнавшись за жар-цветом, он едва не погубил всех нас.
– Теперь жар-цвет у Мораны, – напомнила княгини Злата. – Если она сумеет им воспользоваться, то многим не поздоровится. По-моему, нам следует натравить на нее Студеня. Если демону не удастся с ней сладить, то он, во всяком случае, отвлечет ее на себя.
– Меня беспокоит судьба Мортимира, – вздохнула Леля. – Если он попал в руки Студеня, это здорово осложнит нам жизнь.
– Быть может, тебе следует попросить помощи у княгини Турицы, в конце концов, Студень ее сын?
– Демон ненавидит свою мать, – возразила Леля. – Впрочем, зачем-то же она его родила. – Ты думаешь, что княгиня Турица неспроста вступила в связь с троллем? – удивленно вскинула брови Злата.
– Эта женщина ничего и никогда не делает просто так, но это, пожалуй, единственное, что я могу о ней сказать. Дочь альва никогда и ни с кем не делится своими замыслами.
Боярин Ермень подъезжал к стенам замка Оскол в полном смятении чувств. Его не покидало ощущение, что угодил он из огня да в полымя. Ибо княгиня Турица свирепостью нрава не уступала своему сыну Волоху. Но если князь Биармии порой бывал отходчив и забывчив, то его матушка промашки своих ближников помнила крепко и уж тем более не склонна была им прощать прямую измену. А Ермень, как ни крути, совершил большую ошибку, когда решил оправдаться перед Волохом, не поставив в известность о своих намерениях княгиню Турицу. Самое обидное, что жар-цвет выскользнул из рук Волоха и вместо благодарности на Ерменя вновь обрушился град упреков. Более того, его заподозрили в предательстве, что было особенно обидно. Да и чревато большими неприятностями. Кое-кто из ближних к Волоху бояр уже требовал кары для несчастного Ерменя, проявившего рвение совсем не там, где следовало бы. Хорошо еще, что ему удалось выбраться из замка Кремень, заручившись поддержкой княгини Лели. Стены Оскола, поврежденные лет двадцать назад волкодлаками, ныне обрели первозданный вид. Правда, относительно свежие заплаты еще выделялись на общем фоне, но впечатления не портили. Оскол по-прежнему оставался одним из самых красивых замков Себерии, а дурная слава его владелицы княгини Турицы служила надежным оберегом для каменных стен. К сожалению, боярину Ерменю так и не удалось выяснить, кто же послал волкодлаков к Осколу, снабдив их разрыв травой. Хотя кое-какие догадки на этот счет у него были.
Замковая стража опознала боярина и без промедления опустила мост к ногам его гнедого коня. Ермень гоголем въехал во двор, но спешивался на его плиты уже облинявшим селезнем. Во-первых, сказались годы, во-вторых, – страх перед тетушкой Турицей. Передав коня челядинам, боярин медленно поднялся по ступеням крыльца в дом, точнее дворец, который рахман Коломан построил когда-то для своей жены в том самом месте, где в обычных замках ставят Срединную башню, последний оплот обороны. Конечно, это не могло не сказаться на безопасности обитателей замка Оскол, зато сильно облегчило им жизнь. Во всяком случае, более роскошного и удобного места для проживания в Себерии и Биармии просто не было. Видимо поэтому, княгиня Турица, владевшая несколькими замками и городами, предпочитала жить именно здесь, в Осколе, на самой границе с Лебедией, где обитали близкие ей по крови альвы.
