Когда грамоты были написаны и противни с них вручены Мстиславу, последний приведен ко кресту и присягнул на точном их исполнении, на том, что он не отнимет у княгини ничего из завещанного ей; а также с клятвою уверял, что не обидит девочку Изяславу, которую, когда придет время, не только не отдаст за кого-нибудь неволею, но выдаст замуж как свою родную дочь. Урядивши с братом, Мстислав приехал во Владимир, помолился в соборном храме Богородицы, созвал владимирских бояр и горожан, равно «русичей и немцев», и велел всенародно читать грамоту Владимира о передаче ему всей земли своей и стольного города; после чего епископ Евсигней воздвизальным крестом благословил его на княжение Владимирское. Но больной брат прислал подтвердить ему, чтобы до его смерти он подождал водворяться на Владимирском столе, и Мстислав удалился пока в свой Луцкий удел. Владимир на зиму снова переехал поближе к стольному городу, т. е. в свой дорогой Любомль, и тут оставался до самой кончины. Сам он уже не мог удовлетворять своей охотничьей страсти, а рассылал только своих слуг на звериные ловы по окрестным лесам и полям.
Пришло лето. К больному приехал посол от мазовецкого князя Конрада Семовитовича.
«Господин и брат мой! — велел сказать Конрад, — ты был мне в отца место и имел меня под твоею рукою; тобой я княжил и города свои держал, и от братьи своей оборонялся. А ныне, господине, слышал я, что ты уже всю землю свою и города отдал брату Мстиславу. Надеюсь на Бога и на тебя; пошли своего посла вместе с моим к брату, чтобы он также принял меня под свою руку и также оборонял от обиды».
Владимир исполнил просьбу Конрада. Мстислав, конечно, также отвечал сердечною готовностью на ее исполнение; кроме того, с позволения Владимира послал звать Конрада к себе на свиданье. Конрад поспешил отправиться в путь; дорогою заехал сначала в Любомль повидать Владимира и поплакать над его болезнию; получил от него в подарок доброго коня и поехал в Луцк к Мстиславу. Последнего на ту пору в городе не случилось: он проживал в ближнем и любимом своем селе Гае, где построил красивую церковь и богатые княжие хоромы. Здесь Мстислав, окруженный своими боярами и слугами, очень радушно встретил и угостил Конрада, обещал принять его под свою руку, стоять за него, честить и дарить так же, как стоял, честил и дарил его брат Владимир. Затем Луцкий князь с честью отпустил Конрада, щедро наделив его подарками, в том числе прекрасными конями в богатых седлах и дорогими одеждами.
В Любомль прискакал из Лоблина гонец по имени Яртак. Доложили Владимиру; тот не допустил его к себе и велел княгине расспросить, с чем он приехал. Яртак объявил, что князь краковский, Лешко Казимирович (Черный), скончался и что люблинцы зовут Конрада Семовитовича на Краковско-Судомирское княжение. Больной князь велел дать под Яртака свежих коней, и тот нашел Конрада Семовитовича во Владимире-Волынском на обратном его пути из Луцка. Обрадованный Конрад прискакал в Любомль и просил свидания с Волынским князем; но Владимир и его не допустил к себе, а также велел переговорить с ним княгине. Мазовецкий князь просил послать с ним воеводу Дуная, конечно, с целью показать полякам свою дружбу и союз с сильным Волынским князем. Но или посольство Яртака было делом небольшой партии, или обстоятельства быстро переменились: люблинцы заперли перед князем ворота и не впустили его в город. Конрад остановился в загородном монастыре, и отсюда вступил в переговоры с горожанами, спрашивая, зачем же они его звали к себе.
«Мы за тобой не посылали, — отвечали люблинцы, — нам голова Краков; там наши воеводы и великие бояре; сядешь в Кракове, и мы твои».
Вдруг пришла весть, что к городу приближается рать. Подумали, что это были литовцы, и все переполошились. Конрад с своими слугами и с Дунаем заперся на монастырской башне. Но страх оказался напрасен; то была русская дружина с князем Юрием Львовичем. Люблинская область, населенная по большей части русским племенем, составляла предмет давних желаний Галицких князей, и Лев с сыном думали теперь воспользоваться наступившими в Польше смутами, чтобы захватить Люблин. По-видимому, здесь тоже была партия, которая звала Юрия. Однако он так же обманулся, как и Конрад. Люблинцы не только не впустили его, но и явно начали готовиться к обороне. Некоторые горожане с насмешкой говорили ему: «Князь, ты плохо ездишь (на войну); рать у тебя мала, придут многочисленные ляхи и причинят тебе великий сором». Юрий должен был довольствоваться тем, что разграбил, попленил и пожог окрестные села, и удалился. Конрад тоже со стыдом уехал восвояси.
