В этом отношении показательна повесть "Сильфида". Герой ее под влиянием книг различных каббалистов и алхимиков начинает верить в чудеса, отказывается от невесты, которую прежде любил, от привычного уклада жизни и живет в необыкновенном мире, исполненном таинственной красоты и возвышенной мысли. Все случившееся с героем имеет в повести реальную мотивировку: болезнь. Другу героя с помощью врачей удается излечить его, вернуть к нормальной жизни. Но вместе с возвращением к нормальному пропадает для героя и все высокое и прекрасное, чем он жил во время болезни.
Легко заметить, что мистические элементы в "Сильфиде" - каббала, алхимия и проч. - не имеют отношения к идее повести. Повесть эта - о высших стремлениях человеческой души я о несоответствии этим стремлениям того, что человек находит в повседневной реальности. Во всем этом мистицизма не больше, чем можно обнаружить его, например, в рассказе "Игоша". Мистические элементы в "Сильфиде" по существу выполняют ту же функцию, что и фантастика в "Пестрых сказках". Они отрешают от повседневного и бытового, переключают повествование на "высокую волну", придают ему философское звучание.
Одна из проблем, которая особенно интересует В. Одоевского в 30-е и 40-е годы, касается смысла и ценностей человеческого существования. Ему особенно близки и дорога обыкновенные человеческие ценности: добро, великодушие. Ценности, по его понятиям, и самые обыкновенные, и вместе с тем самые высокие.
В рассказе, который первоначально назывался "Три жизни", а затем был назван "Филологический опыт", В. Одоевский показывает три типа людей: алхимика, гордого "своей полновластною мыслью" и презирающего мир житейский; любящую молодую чету по соседству, упивающуюся своим счастьем и презирающую алхимика; прохожего, полного любви и доброжелательства ко всем, радостно благословляющего и алхимика, и юных возлюбленных. Идеал В. Одоевского - в прохожем. В. Одоевский против всякой односторонности в человеке: он мечтает о человеческой доброте, которая не знает пристрастий и исключительности.
Эта мысль-мечта В. Одоевского получит своеобразное выражение в некоторых важных мотивах его незавершенного романа "Иордан Бруно и Петр Аретино...". Замысел этого романа относится еще к 1825 г. В. Одоевский работал над ним около 10 лет и так его и не закончил. Между тем мысль произведения, насколько об этом можно судить по сохранившимся рукописным отрывкам, обещала быть философски глубокой и значительной.
В центре романа должна была находиться личность итальянского ученого Джордано Бруно, философа и поэта, "мученика новой науки". Герой задуман как трагически одинокая, возвышенная, романтическая личность. В нем живет сильное гуманистическое начало, которое не находит ни в ком отклика. Его споры с богословами и учеными всегда во имя и во славу человека, против всякого рода посягательств на его жизнь и достоинство.
Бруно не могут понять ни папа, ни кардиналы, ни друг, ни жена. Он принужден быть всегда один со своей истиной. Сжигают его сочинения, угрожают сжечь его самого, но ничто не может заставить его отказаться от того, что он считает правдой. Бруно погибает как мученик идеи, поборник истины, как подлинный герой.
Но есть для В. Одоевского нечто не менее высокое, чем героизм, не менее значительное, чем верность идее. Это тоже истина, но не та, за которую погиб Бруно, а которая освещала всю его жизнь. В рукописях романа имеется сцена, которая, по-видимому, должна была стать ключевой и в композиционном, и в идейном отношении: "Дня через два после казни два старика с молодою женщиною собирали хладный пепел Бруно в плакали... "Что вы плачете над Еретиком?" сказал кто-то из проходящих. "Если бы ты знал его, ты бы не сказал это - он был истинно добрый человек - хороший муж ..."". {См.: Сакулин, ч. 2, с. 11.}
Традиционная романтическая антитеза выглядит в незавершенном романе В. Одоевского не только как "мудрец - непосвященные", "герой - толпа", но и как "добрый человек - и недобрый, враждебный ему мир".
Особое место в творчестве В. Одоевского занимают две его сатирические повести на современном материале - "Княжна Мими" и "Княжна Зизи". Написанные в 30-е годы (в 1834 я в 1839 гг.). повести эти в свое время пользовались широкой известностью. Высокую оценку им дал Белинский. "Княжну Мими" он назвал "одною из лучших русских повестей". {Белинский В. Г. Сочинения князя В. Ф. Одоевского. с. 313.}
