- Не езди в Киев, князь! Проведал я: хотят тебя схватить!
Не поверил ему Василько.
- Не смущай меня! Не может того быть, чтобы нарушили Святополк и Давыд крестное целование!
- Княже!
- Уйди прочь, смерд! Лучше мне погибнуть, чем не поверить в целование крестное! - оттолкнув ногой холопа, Василько нетерпеливо послал коня вперед.
Когда он приехал на княжий двор, навстречу ему вышел сам Святополк и провел его в терем, куда немного погодя пришел и Давыд. Святополк опять стал упрашивать Василька остаться в Киеве до его именин, но Василько отвечал:
- Никак не могу, брат! Я уже и обоз свой отправил вперед.
- Так не останешься? - с особым каким-то ударением повторил Святополк.
- Да говорю же тебе, брат - нет! - начиная слегка сердиться, ответил Василько.
"Давыд же сидел как немой. И сказал Святополк: "Позавтракай хоть, брат". И обещал Василько позавтракать. И сказал Святополк: "Посидите вы здесь, а я пойду распоряжусь". И вышел вон, а Давыд с Васильком сидели. И стал Василько говорить с Давыдом, и не было у Давыда ни голоса, ни слуха, ибо был объят ужасом и обман имел в сердце. И, посидев немного, спросил Давыд: "Где брат?". Они же сказали ему: "Стоит на сенях". И, встав, сказал Давыд: "Я пойду за ним, а ты, брат, посиди". И, встав, вышел вон. И как скоро вышел Давыд, заперли Василька, - 5 ноября, - и оковали его двойными оковами, и приставили к нему стражу на ночь."
ОСЛЕПЛЕНИЕ ВАСИЛЬКА ТЕРЕБОВЛЬСКОГО
Василько провел бессонную ночь - в оковах, в плену.
А наутро Святополк собрал своих бояр и киевлян и поведал им то, что слышал от Давыда.
- Мужи киевские! Сказал мне Давыд: "Брата твоего убил Василько, а против тебя соединился с Владимиром и хочет тебя убить и города твои захватить." Как мыслите, правда ли это? Жду, что мне скажете.
Однако советчики отвечали уклончиво:
- Тебе, князь, прежде надо беречь свою голову. Если Давыд сказал правду, то Василька должно наказать. Если же солгал Дывыд, то пусть сам отвечает перед Богом - не будет на тебе Васильковой крови.
Другого мнения придерживалось духовенство, горой вставшее за Василька:
- Быть не может того, чтобы нарушил он крестное целование. Отпусти Василька, Святополк, покуда не взял ты на совесть свою бремени, - в один голос говорили игумены.
Снова заколебался Святополк. "Ведь это все Давыд", - отвечал он игуменам.
Дывыд же, видя, как далеко зашло дело и боясь Василька, требовал у Святополка его выдачи.
- Надо ослепить Василька! Если не выдашь его мне, то ни тебе не княжить, ни мне! - убеждал он.
Наконец Святополк выдал Василька Давыду. В ту же ночь пленника погрузили на телегу и в оковах двойных привезли в Белгород, где бросили в простую избу.
Сидя в избе, Василько увидел, как овчар Святополка, родом торчин, точит нож. Догадавшись, что против него замыслено зло, Василько обратился к овчару по имени: "Что ты замыслил, Берендя! Опомнись!"
Овчар ничего не отвечал, и Василько стал горячо молиться. В это время вошли Сновид Изечивич, конюх Святополков, и Дмитр, конюх Давыдов, разослали ковер на полу и, схватив Василька, хотели его повалить.
Но Василько, даже скованный, боролся так крепко, что они втроем ничего не могли с ним поделать и позвали других слуг. Наконец несчастный князь был повален и связан. Четверо конюхов положили на Василька доски с печи и уселись по их краям, так что затрещали кости, а торчин Берендя, подойдя, ослепил князя.
Лежащего в беспамятстве Василька подняли вместе с ковром, положили на телегу и повезли во Владимир-Волынский, к Давыду. Почти на полпути, в Звиждене-городе, Сновид с товарищами остановился для отдыха.
Василька достали из ковра, обмыли и, сняв с него, окровавленную сорочку, отдали ее стирать попадье. Попадья, постирав рубаху, вновь одела ее на Василька и стала причитать над ним как над мертвым. В это время Василько очнулся и спросил ее: "Где я?"
"В Здвиждене," - плача, отвечала попадья.
Василько попросил напиться и, ощупав сорочку, сказал:
"Напрасно ее с меня сняли. Пусть я принял в этой сорочке смерть, так и стал бы пред Богом."
На шестой день пути ближе к вечеру Василько был привезен во Владимир-Волынский.
