Часы пробили полночь. Адель оглянулась, посмотрела на стрелки, и от сознания того, что сейчас уже ночь, тоска снова сжала ей грудь. Эдуард не выходил у нее из головы. Но она дала себе слово больше не плакать и решила сдержать его. Предпочитая обойтись без Жюдит, она, еще не разучившаяся самостоятельно ухаживать за собой, наполнила ванну водой, вылила в нее полбутылки ароматных веществ, приготовила полотенца и шелковые домашние туфли.
Все это она делала почти машинально, и так же машинально заколола волосы, опустилась в воду, растерла жемчужную мыльную пену по плечу. Зеркало, вделанное среди изразцов, отразило ее: золотоволосую, зеленоглазую, чуть смуглую, но с бледным лицом и бороздками запекшихся слез на щеках. Она плеснула водой себе в лицо, чтобы освежиться, и в этот миг тихо вошедшая Жюдит сообщила:
- Какой-то господин хочет видеть вас, мадемуазель.
Адель пожала голыми плечами:
- Пусть этот господин соблаговолит посмотреть, который час. Я так поздно никого не принимаю.
- Это очень представительного вида мужчина. Высокий блондин, стройный и изящный.
Это описание до того наводило на мысль об Эдуарде, что Адель, задрожав от радости и страха быть обманутой в надеждах, буквально вырвала из рук Жюдит визитную карточку. Там золотыми буквами сияло имя: «Герцог Шарль де Морни». Жестоко разочарованная, Адель в сердцах швырнула бумажку на пол.
- Пусть убирается подальше отсюда, к самому дьяволу! И никогда, слышишь, Жюдит, никогда даже на порог не пускай этого представительного господина. На самом деле он беден, как церковная мышь, и живет в долг. Кроме того, он мой враг. Ему нет здесь места. Он хочет только позлить меня.
- Я? - Голос, раздавшийся из комнаты, заставил Адель вздрогнуть. - Моя дорогая мадемуазель Эрио, ну могу ли я быть врагом такого аппетитного создания?
У Жюдит перехватило дыхание от такой наглости. Она оставила посетителя ожидать в прихожей, а теперь он стоял перед ними, на пороге ванной комнаты, и улыбался, не отрывая глаз от обнаженной Адель, полуокутанной мыльной пеной. Зеленые глаза хозяйки дома лишь раз сверкнули из-под чуть нахмуренных бровей, и больше она ничем не выразила своих чувств. Не оборачивалась к Морни, ничему не удивляясь, она подтянула колени к подбородку, стала медленно и нежно растирать их губкой, будто наслаждалась каждым своим движением, и как бы между делом произнесла:
- Вас, мой дорогой, я менее всего ожидала увидеть у себя. Что и говорить, вы пришли не вовремя. Пустая болтовня, которой вы развлекали меня в Опере, нынче меня совсем не привлекает. Поверьте, господин де Морни, ваши бесплодные домогательства становятся слишком утомительными.
- Не может быть, чтобы я вас так уж утомил. Я наблюдал за вашей квартирой, выжидал подходящий момент и видел, что вас посетили сегодня два клиента - граф де Монтрей и герцог Орлеанский. Должно быть, это они вас утомили. - Морни чуть наклонился вперед, пытаясь заглянуть в лицо Адель, и насмешливо добавил: - Ба, вы даже плакали, не иначе. Не из-за них ли, часом? Может, из-за Эдуарда?
Честно говоря, Адель с первых же минут испытывала к Морни органическую антипатию, к тому же, его манера говорить с ней, как с уличной проституткой, не располагала к добрым чувствам. Однако сейчас, услышав об Эдуарде, она подумала, что могла бы хоть немного разузнать о нем у Морни. Это было настолько сильным желанием, что она превозмогла себя и не указала Морни на дверь, а с деланным презрением ответила:
- Из-за Эдуарда? Я не плачу из-за таких, как Эдуард. Ваш граф де Монтрей слишком слаб, он как ребенок, и я…
Морни ухмыльнулся:
- Ребенок? Что за странное мнение! Может быть, у него нежная кожа, мягкие манеры и красивые руки, но, милочка моя, это еще не причина, чтобы считать мужчину ребенком. На расстоянии десяти шагов, стреляя в лезвие ножа, наш великолепный Эдуард разрезает пулю пополам, чудесно правит экипажем, запряженным цугом, и на дубинках, пожалуй, свалит любого парня из рабочего предместья. Или вы не знали этого?
Адель действительно даже не слышала о таком. С холодным равнодушием она уклончиво произнесла:
