- Может быть, отвезти ее к вашей матери?
- О, нет. Мама всегда так занята. Она еще слишком молода, чтобы быть настоящей бабушкой.
Жюдит, помедлив, все-таки не выдержала:
- Так как же вам удалось проделать все это с принцем? Расскажите!
- Это чистая случайность, Жюдит. Просто мне повезло.
В то утро Адель, как обычно, к десяти часам приехала в Тюильри. Охрана, уже знавшая ее, пропустила без всяких проверок. Ари Шеффер, как всегда, немного опоздал, но в целом работа шла как обычно. В обязанности Адель входило сидеть не шевелясь, пока художник делал какие-то наброски. Во время работы в мастерскую входили то одни, то другие люди - светские холеные денди, почтенные вельможи, похожие на министров, - словом, к постоянным посещениям Адель привыкла. Поэтому, когда в мастерскую зашел молодой человек лет двадцати пяти, с которым Ари весьма дружески поздоровался, Адель не обратила на этот визит никакого внимания и продолжала позировать, сохраняя выражение полного безразличия на лице.
Это был высокий, несколько худощавый, даже тонкий молодой человек, с чертами лица продолговатыми, но совершенно правильными и благородными: прямой нос, бледно-голубые глаза, высокий открытый лоб, темные волосы и бакенбарды. Двигался он уверенно, но медлительно, как человек, знающий, что его будут дожидаться, во взгляде читалась небрежность. Он задал Шефферу несколько вопросов - речь у незнакомца тоже была неспешная, он даже несколько растягивал слова, отчего казалось, будто он иронизирует. Художник, смеясь, поведал ему, как другу, пикантный анекдот о Проспере Мериме и Жорж Санд.
- Вы представить себе не можете, он с ней ничего не смог как мужчина, - многозначительно сказал Шеффер, снимая нарукавники. - И это наш Мериме!
- А вы откуда все это знаете, милейший Ари? - спросил незнакомец.
- Дюма растрезвонил об этом по всему Парижу, а уж самому Дюма поведала эти секреты Мари Дорваль, подруга Жорж. Какая это, должно быть, жалость - полгода добиваться женщины, ухаживать не только за ней, но и за ее ребенком, а когда, наконец, добиться вожделенного свидания, оказаться полностью бессильным! Правда, говорят, эта Жорж невероятно бесстыдна, оттого Мериме и смутился.
Адель, чувствуя любопытство, спросила:
- Так что же, эта Жорж Санд - женщина? Почему ее зовут как мужчину?
Молодой человек, в продолжении всего разговора не спускавший с Адель глаз, неторопливо пояснил:
- Это писательница, мадемуазель, большая оригиналка. Она бросила мужа ради литературы, открыто живет с любовниками, курит и одевается по-мужски.
- По-мужски? А зачем ей это понадобилось?
- Чтобы добиться равноправия с мужчинами. - Незнакомец и Шеффер расхохотались. - Если желаете, мадемуазель, могу порекомендовать вам ее последний роман: «Роз и Бланш».
- Нет, не последний. Уже вышел новый, называется «Лелия», - сказал художник.
- Вот-вот, - согласился молодой человек. - Так что же, мадемуазель, желаете получить эти книги из моей библиотеки?
Адель, отнюдь не намеревавшаяся связывать себя какими-либо отношениями с этим юношей, ответила:
- Благодарю вас, не надо. При желании я могу купить себе любую книгу. Когда наш милейший Ари отпускает меня, я всегда возвращаюсь домой через набережную Сен-Луи, а там полно книжных лавок.
Ее ответ прозвучал холодновато. Шеффер и его друг переглянулись; художник развел руками и с сожалением улыбнулся - Адель заметила это, после чего они стали прощаться. Молодой человек удалился. Шеффер взглянул на свою натурщицу и совершенно искренне расхохотался:
- Ну, моя дорогая, вы никогда не перестанете меня удивлять! Вот это был ответ так ответ! Вы показали себя настоящей весталкой, невозмутимой и холодной. Браво, вы заставляете меня уверовать в вашу добродетель. Или, может быть, вы не заметили, что он пытался ухаживать за вами?
Адель, сбитая с толку и чувствуя, что чего-то недопонимает в этой истории, раздраженно бросила:
- По-вашему, я должна отвечать на заигрывания каждого встречного?
- Каждого попавшегося? Черт возьми! И это вы его так называете?!
- А кто он такой? - спросила Адель, решительно оставляя свое место и направляясь к ширме.
