– За бутылкой?
– Ну да, за бутылкой из-под «Белого аиста». Она, наверно, так и лежит в мусорном баке у туалета.
– Ах, ну да, – сообразил следователь и отрицательно покачал головой:
– Ни в коем случае. Вещественное доказательство должно изыматься в присутствии двух понятых. Вдруг вы разыскали Константинова, дали ему подержать бутылку, а теперь на основании этих пальчиков станете обвинять его в краже. Может быть, у вас с ним личные счеты. Нет, нет, спустимся вниз и изымем бутылку по всей форме.
Везению Шакутина не было предела: оказалось, что в вагоне еще не убирали, а потому «вещдок» – узкая длинная бутылка была торжественно извлечена из мусорного контейнера со всеми необходимыми формальностями и в присутствии двух понятых – гражданина Сучкова и гражданки Писарец. В изъятии участвовал и капитан патрульно-постовой службы Чекасов.
С Сучковым он общался запанибрата, а гражданку Писарец Светлану Леонидовну даже хлопнул по заднему месту, сказав: «И что, Светка, я в тебя такой влюбленный?»
На что гражданка Писарец фыркнула ярко накрашенными губами и отвечала:
– Ты жену бы свою любил.
– Жена – это святое, – протянул Чекасов и, окинув плотоядным взором Светкину фигуру, казавшуюся еще выше из-за туфель на огромной платформе, которые она сама называла «буцефалами», проворковал:
– Но когда рядом такие женщины…
– Ладно голову дурить, – огрызнулась Света, – где тут подписываться?
– Вот здесь, – указал следователь. – В вашем присутствии была изъята…
– Да знаю я, – сказала гражданка Писарец. – Что, первый раз понятой, что ли? По совести-то; вы мне должны зарплату платить, да разве от вас дождешься?
– Так ты же под нашим крылышком, детуля, – сладко улыбнулся Чекасов, которому Светлана определенно нравилась.
– Так мы это крылышко отрабатываем, – хмыкнула Светка. – Ну ладно, следак, – без всякого почтения обратилась она к Березину, – могу быть свободной?
– Идите, – сухо ответил Березин.
– Витюш, чего у вас следак такой смурной? Совсем на красивую девушку не смотрит, – захохотала Светлана, обращаясь к Чекасову.
– Он при исполнении, – скорчил серьезную мину постовой.
– Гражданин следователь, – Светлане нравился интересный молодой человек с усами, – а вот скажите, правда, что у нас на жэ-дэ маньяк завелся? Мы же, девушки, теперь с ума сойдем от страха.
– Я сказал, можете идти, – ледяным голосом повторил Березин. – И вы тоже,разрешил он Сучкову.
Вместе с постовым и потерпевшим Березин вернулся в отделение и запер бутылку в сейф.
– Пока все. – Он развел руками. – Отдадим на экспертизу, снимем пальчики.
Но вы же понимаете, если он, ваш Василий Константинов, раньше к суду и следствию не привлекался, в картотеке его не будет. И это нам ничем не поможет.
У нас в стране обязательная дактилоскопия не предусмотрена.
– А жаль, – сказал Шакутин.
– Мне тоже, – сказал следователь. – Но это считается нарушением прав человека. Кстати, – сказал он, – вот с вас отпечатки я должен снять.
– С меня-то почему? – изумился Кол.
– Такой порядок, – ответил Березин, укладывая документы в папку. – Это должны были первым делом сделать. Так что надо исправить. Сейчас спуститесь в третий кабинет, там будет криминалист. – Березин оторвался от папки и взглянул на Кола:
– Да вы не волнуйтесь. Просто нужно будет идентифицировать все отпечатки – ваши, проводника.
– А у него тоже брали?
– Это уж наша забота, – сказал следователь. – Значит, таким образом.
Сдайте отпечатки и можете идти. Телефон ваших родственников у меня есть. Когда будет движение, я позвоню.
У Кола на языке вертелся вопрос «а будет оно, движение?», но он вышел молча.
– Ну хохма! – рассказывал перед вечерней летучкой в транспортной прокуратуре Миша Березин. – Такой мне сегодня хмырь попался! Эталонный лох! В поезде его попутчик обокрал. Так он сначала требовал, чтобы мы всех питерских Константиновых проверили, а потом говорит… – Мишке самому было так смешно, что он не мог продолжать. – А потом говорит, у этого Васи Константинова есть знакомый владелец художественного салона. Может, через него поищете!
– Василий Константинов? – серьезно переспросила Катя Калачева. – Сколько их может быть в Питере?
