Димка не заметил, как увлекся. А когда остановился, понял, что в своей речи даже истек слюной.
— Ладно-ладно, это я понимаю, — по-доброму улыбнулся кагэбэшник. — Конечно, будущее без СССР — полное дерьмо. Слушай, а что именно плохое есть у вас? Что тебе так не нравится?
— Не знаю, — Димка пожал плечами, его запал иссяк. — Как-то все в целом. Нет идеалов, люди любят деньги, не к чему стремиться, кроме наживы. Народ духовно обнищал, книги читать перестал, поглупел, обозлился.
— Что ж, это… Это весьма серьезные аргументы… Ну ладно, все понятно, — Кирыч постучал пальцами по столу. — А может мне того… Сначала самому посмотреть?
— Что посмотреть?
— Ваше будущее.
— Э нет! — испугался Димка. — Ни в коем случае! Вы же там с ума сойдете! Оно слишком сложное. Совершенно непонятное. Я и сам до конца все не понимаю, а уж вам вообще… крыша съедет… лучше не соваться!
— Ладно, ладно, ознакомлюсь сначала в теории, а там посмотрим.
В итоге они достигли консенсуса. Игорь Кирыч взял передышку на изучение учебников, а Кукарскому выделил комнату в гостевом общежитии. Ибо Димка заявил, что не вернется к себе, пока не определится с майором на счет встречи с Горбачевым и Раисой. Так майор расстался с Димой до утра.
Май 2013 года, Николай Герасименко и его личные планы насчет очередного путешествия в прошлое
По телефону Николай говорил сущую правду. Он заполучил патефон обратно с помощью бывшего одноклассника, служащего ныне в полиции в чине капитана. На следующий день, когда Димка поехал в прошлое, Коля отправился в десять утра сплавлять многострадальный антиквариат.
Герасименко немного мучало похмелье, его беспокоило, что слишком часто он стал пить — обычные, впрочем, утрешние угрызения совести умеренно пьющего человека. Накануне вечером пришлось прилично залить в горло с этим одноклассником. Хотя выглядел Коля сейчас неплохо — побрился перед выходом, отутюжил одежду.
И не мудрено, ведь элементарное правило продающего — выглядеть как на бракосочетании в загсе. А продавать Коля пришел по объявлению — к некоему скупщику антиквариата. Скупщик, как оказалось, держал небольшой, да что там небольшой, мизерный магазинчик в подвале пятиэтажки.
Когда Коля спустился туда с патефоном в охапке, у него глаза сразу разбежались. Было непонятно и удивительно, как это хозяину на восьми-девяти или десяти квадратах удалось разместить столько всякого хлама!
Услыхав шорохи, явился владелец лавки. Он выплыл из-за ширмы, протиснулся между огромным самоваром и стопками лежащих на полу древних книг, и, бросив короткий взгляд на самого Колю, уставился на патефон. Причем, пожилой возраст и чрезвычайно неказистое лицо со впалыми скулами едва не отпугнули посетителя.
— Почем продать хочешь, мил человек? — странно спросил хозяин.
К тому же, ни здрасте тебе, ни пожалуйста!
— Десять штук рублей, — недовольно отчеканил Коля.
— Ого, загнул-то как! — сразу отреагировал антиквар и пощупал патефон.
Отломившуюся иглу Колька намедни кое-как присобачил, и теперь боялся, что место стыковки привлечет ненужное внимание. И, как назло, профессионал из лавки это место пару секунд пальпировал, словно под лифом у девки в кинотеатре, но, правда, ничего не сказал.
— У меня такого добра вона сколько, — хозяин повел рукой в сторону витрины, и Коля увидел там еще два похожих патефона без ценников. — Пять штук, не больше.
— Ладно, — вздохнул Герасименко, — семь, и мы расходимся друзьями!
— Ну, хорошо, хорошо, так и быть, — неожиданно быстро согласился хозяин лавки. — Ставь его сюда, я сейчас… за деньгами схожу.
* * *
Димка в разговоре с кагэбэшником был в какой-то степени прав — пусть и не все стремятся к наживе в две тысячи тринадцатом, но наличие приличной суммы денег радует всех. Впрочем, неважно в какое время живет человек. В любые эпохи — ничто так не греет его душу, как кругленькая сумма, греющая карман.
Так уж устроен человек: однажды познав всю силу заманчивых цветастых бумажек с водяными знаками, он уже не в силах равнодушно относиться к этим бумажкам. И чем их больше, тем сильнее возбуждается душа. И тот, кто говорит, что не любит деньги — лишь кривит душой. Деньги любят все. Только одни тайно, а другие явно.
